Приговоренный дар. Избранное. Сергей Сибирцев
почти тотчас же разошлось по всей кровеносной периферии, снимая идиотское ненужное напряжение, которое, безусловно, проявилось бы в каких-нибудь неадекватных нервических подергиваниях и надуманных смешках, или, напротив, ошалелой замкнутости при последних известиях, доложенных мне в несколько скоморошечьих интонациях.
То есть по-настоящему меня бы все равно должно ободрать, вогнать в невообразимую краску разведданные о моей собственной сугубо личной деятельности по убиению ближних, не говоря уже о совершенно интимных моментах, о которых я никому не имел чести доложиться, так как не имел кокетливой юношеской привычки: бахвалиться о мужских победах и тем более о мелких, незначительных поражениях, которые всегда отыщутся в любой героической любовной одиссее нормального мужика.
Неужели барышня Ирина входит в штат тайных осведомителей Службы безопасности бурлаковской империи? Боже, какая гадость, оказывается, эта девочка!
Эта маменькина дочка, черт бы ее побрал!
Но откуда, из каких таких сверхсекретных источников господин Бурлаков осведомлен о моих настоящих делах, о которых ни одна живая душа не обязана знать?! Я всегда действую в совершенном элитарном одиночестве, никаких посредников-помощников-стукачей, – неужели бьет наугад, берет на испуг, а? Понтится господин Бурлаков, строит из себя всезнайку! Нет, мне этот плавающий в собственных потовых испражнениях деятель чертовски нравился. Никогда бы не догадался, что в этой глыбе сала припрятана такая бездна пикантных и ненужных для его коммерческой деятельности познаний о чужих…
– Можешь, голуба, не говорить, вижу – уважаешь Бурлакова. Это уже плюс тебе. Игорюша, ты главное не горюй. Я тебя в расход не пущу. Была бы нужда, сам понимаешь. В наше время, с нашими бурлаковскими возможностями, – все равно что два пальца обоссать. Я хочу с тобой, Игорюша, дружить. А на Иришку сердце не держи. Иришка, она наша. Ириша – обыкновенная маленькая блядь, пускай ее. Ты, голуба, лучше объясни: на какой хрен тебе Бурлаков сдался? Чем я тебе приглянулся? Совершенно рядовой капиталист. Таких сейчас на Руси, как собак нерезаных, так? Я знаю, к моим заначкам ты равнодушен. Нет в тебе, голуба, страсти накопительства. Почему нет, – это уже по ведомству Канатчивовой дачи. А может, ты тихий шизик, бог тебя разберет. У тебя, голуба, есть своя законная привычка убивать. По моим сведениям, ты, Игорюша, любитель. Но любитель ты особенный, – интеллигентный. Зато проворачиваешь свои интимные делишки, как подготовленный охотник из отряда «Дельфины», так. Что тут сказать, – талант! Что с того, что ты, голуба, не состоишь в профсоюзе киллеров, меня этот факт лично не щекотит. Ты художник-одиночка, Игорюша. Я знаю, – на собственную смерть тебе наплевать. Ты, Игорюша, вроде этого молодчика Печорина, – чему быть того не миновать, так. Ты, голуба, как истинный герой, мелкой боли трусишь. Зубы там лечить, еще какую бяку. Уколы! Тебе, голуба, легче сразу застрелиться! Знаешь, я такой же бяка – давно пора за зубы взяться, а как