Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана. Йохан Икс
Правда ли это? Что можно сделать?»90
Минутант, монсеньор Ди Мельо, добавил на полях:
«Депеша за подписью кардинала была отправлена сегодня монсеньору Бурцио, которому поручено вступиться за двадцать пять тысяч словаков…»91.
Приведенные сестрой Шлахтой детали о депортации двадцати тысяч евреев перекликались с одним из отчетов, отправленных Бурцио в конце февраля92. В то же время в отчете, подготовленном в марте 1943 года, нет никаких весомых подтверждений относительно расправы с евреями – никакой конкретной информации на этот счет не предоставили и словацкие власти93. Тем не менее Бюро могло понять подлинные намерения словацкого правительство, для этого достаточно было послушать речь министра Маха:
«Учитывая, что мы устранили 80 % евреев, наш долг заключается в том, чтобы разобраться с теми, кто остался. Мы очень хорошо знаем, что означает присутствие двадцати тысяч евреев»94.
На этот раз католические епископы не остались безучастны; в феврале они адресовали правительству коллективное письмо в защиту крещеных евреев, в котором упор делался на присущей словакам верности католической вере и прерогативах католической Церкви в стране95.
Встревоженный этими известиями, папа в завершение одной из аудиенций немедленно приказал «проинформировать монсеньора Бурцио»96. Ди Мельо, Тардини и Мальоне считали, что настало время вмешаться. Бурцио, будучи представителем понтифика в Словакии, получил приказ сделать все возможное:
«Если эти известия соответствуют действительности, я прошу Ваше Превосходительство предпринять все, что в Ваших силах, чтобы правительство пощадило этих несчастных от столь тяжкой доли»97.
Поверенный в делах точно знал, что делать. Бурцио встретился с Тукой, премьер-министром и министром иностранных дел Словакии, после чего составил следующий отчет:
«Я подумал, что настало время выполнить поручение Вашего Преосвященства, переданное в Dispaccio [депеше] 1376 / 43 от 6 марта, и обратился к правительству с просьбой уберечь евреев, еще остающихся в Словакии, от тягостей депортации. Я попросил аудиенции у министра иностранных дел. Он назначил ее на 11 часов 7 марта».
Охваченный отвращением и горечью, монсеньор Бурцио так передавал общую тональность их беседы:
«Нет ничего более неприятного и унизительного, чем вести разговор с этим персонажем, которого одни называют сфинксом, другие – маньяком, а третьи – циничным фарисеем. Когда я изложил ему цель моего визита, он тут же сменил тон и ответил усталым голосом: “Монсеньор, я не понимаю, какое Ватикану дело до словацких евреев. Вам придется передать Святому Престолу, что я отвергаю это ходатайство”. Я не стал обращать внимание на невежливость и грубость ответа и заметил ему, что Святой Престол не вмешивался и не намеревается вмешиваться во внутренние дела Словакии; я заметил ему, что ходатайство, которое я подал от имени Святого Престола98,