Батареи Магнусхольма. Дарья Плещеева
явно не по себе, жизнерадостные атлеты чем-то ее раздражают. Но чем – понять не мог. Вдруг его осенило – недоступностью!
Пока она возилась с камерой, а мужчины позировали, становясь то так, то этак, Лабрюйер, не удержавшись, заглянул в потерянный кошелек. Денег там было немного, два рубля с копейками, но лежал талисманчик – серебряная подкова, чуть поменьше дюйма в длину и в ширину. Он вынул подкову и чуть не вскрикнул, уколовшись: оказывается, это была брошка.
Носить брошку-подкову могла только одна из дам. Она. Иоанна д’Арк. Наташенька… Нет, лучше на французский лад – Жанна.
Лабрюйер перевернул брошку и увидел выгравированные буквы: «РСТ». Что бы они означали? Инициалы, пожалуй. Но не Жаннины – она же Наталья. Какое русское женское имя начинается на «Р»? А мужское? Роман, Родион, новомодное Ростислав… Загадка, однако. Три буквы… И каждая – отдельно, хотя и для вышивок, и для гравировки придумывают обычно переплетенные инициалы. А поместились бы на оборотной стороне подковки переплетенные?
– Отличный заказ, душка, – сказала Каролина, когда атлеты оделись и ушли. – По две сотни каждого вида, всего – тысяча двести карточек! Но нужно будет отнести им контрольки. Для одобрения. Контролек будет, кажется, четырнадцать. Из них пусть выберут шесть.
– В цирк?
– В цирк, душка, в гардеробные. Я не могу – меня к мужским гардеробным не пропустят. Нужно послать Яна.
– Да, там выставлена дамская вооруженная охрана, – прокомментировал Лабрюйер. – Делайте контрольки, я отнесу.
– А я схожу на собрание женского экономического кружка. Прочитаю небольшой доклад о том, как женщина может без особых затруднений освоить ремесло фотографа.,
– Заодно зайду к госпоже Морус, отдам кошелек.
Но до госпожи Морус он не дошел.
Глава третья
В бытность полицейским инспектором Лабрюйер и своих осведомителей имел, и знал, кто поставляет сведения другим инспекторам. Чаще всего это были дворники. Хороший дворник знает о жильцах такое, что они сами давно позабыли. Однажды, когда ловили мошенника, прикидывавшегося монашком с кружкой для пожертвований, именно дворник вспомнил, что пятнадцать лет назад этот мерзавец, уже бывший тогда на подхвате у опытных мазуриков, жил в его доме под своей истинной, а не придуманной фамилией, и даже ходил в гимназию.
Как раз на дворника и рассчитывал Лабрюйер, чтобы узнать о подругах госпожи Морус.
Он сам себе говорил, что это – всего лишь любопытство, обыкновенное любопытство мужчины, встретившего хорошенькую женщину. Откуда взялась, за кем замужем – не может быть, чтобы у такой красавицы не было мужа, или может?.. Приударить за замужней, не слишком рассчитывая на успех, – достойное светское развлечение. А Лабрюйер же получил задание – бывать в рижском свете, вон и визитку ему для этого пошили, черную с полосатыми брюками, и булавку для галстука с жемчужной головкой под расписку выдали.
Но такой уж занятный выдался денек, что