Лабиринты памяти. Сергей Духин
кровь адреналин, пытаюсь пятиться. Оказывается, что это в разы сложнее, чем ползти вперед. Нужна помощь извне, меня надо тащить. Дергаю несколько раз за веревку, мне посылают такой же ответ. Не понимают. Злюсь, дергаю снова, пячусь.
Сознание уже вовсю фантазирует – гипс снимают, клиент уезжает. Задвижки открывают, воду пускают, … наступает. Удар воды, короткое путешествие в ее потоке до ближайшей задвижки – и нет капитана. В общем, было весело.
Наконец по постоянно ослабевающей веревке эти бестолочи в первой камере понимают, что я пячусь, и начинают мне помогать. Сначала работаем вместе, потом я вытягиваюсь и стараюсь им не мешать. На такой случай надо было привязывать веревку не за ремень на поясе, а за ногу, запоздало размышлял я. Это было бы более эффективно и не так больно.
Смотрю на часы. Время вышло! Не успели!
Но раз тянут, значит, не все потеряно. Молюсь – Господи, не дай опустить задвижку.
Когда меня вытащили из камеры, последнее, что я увидел, была как раз опускаемая краном задвижка. После этого я отключился.
Дальше было круто. Госпиталь, воспаление легких. Палата на одного, всеобщее обожание, цветы, конфеты, фрукты, пионеры, комсомольцы, больные из соседних палат, простые люди, фотографы.
Первым пришел Демин, выгнал провожатых, сел рядом с кроватью, уважительно посмотрел и, глухо крякнув, проговорил:
– Ну ты даешь!
Потом он в подробностях расспросил меня о моих впечатлениях. Отвечая, я чувствовал себя Юрием Гагариным, который делился полученными эмоциями от первого полета в космос.
Наконец настала моя очередь задавать вопросы, главным из которых был, конечно, один – почему не закрыли трубу и не пустили воду?
Генерал помолчал и с усмешкой ответил:
– Как тебя затопишь, если ты в рубашке родился? А если серьезно, то молись за того человека, который принял на себя ответственность за это решение. Операция была на контроле у Генштаба, там твоя жизнь по сравнению с интересами поддержания обороноспособности страны, честно сказать, ничего не стоит. Списали бы без некрологов под грифом «государственная тайна», и все. Когда доложили, что капитан в трубе, а время истекло, Москва несколько минут раздумывала. Потом кто-то за тебя вписался, и поступила команда ждать. Этот человек не побоялся серьезной ответственности, и ты о нем вряд ли когда-нибудь узнаешь… Но он подарил тебе второй день рождения. А вообще хочешь, дам тебе хороший совет? – уходя, с улыбкой сказал Демин. – Перестань ты лазить по этим трубам, подумай о семье и детях!
Праздник героя длился целых две недели. Я объедался шоколадом и фруктами и упивался всеобщим обожанием. Я был героем, про меня знали все.
Разговаривая по телефону с женой и родителями, я не рассказывал о случившемся, говорил, что задерживаюсь в командировке по работе и уже скоро приеду. При этом я искренне удивлялся, почему до них еще не дошли слухи о моем подвиге, а в Москве не готовят какой-нибудь там парад в мою честь. Все равно рано или поздно все узнают и оценят