Царское дело. Сергей Булыга
он только слышал, что дышат с разных сторон.
– Да что вы, православные, – примирительно сказал Маркел, – белены объелись? Чего, как псы, кидаетесь?
– Попридержи язык! – ответил опять тот же голос. – Будут тебе еще и псы. Вот ты тогда поскалишься!
Маркел неслышно усмехнулся. Глаза его уже привыкли к темноте, и он видел перед собой большое белое пятно, а по бокам еще пятна. Ага, подумал он, вот это кто: стрельцы из дворцовой сотни, белохребетники! И поэтому сказал:
– А где ваш Степан Варфоломеевич? Чего он сам не пришел?
– Некогда ему с тобой возиться, – ответил все тот же голос.
А Маркел подумал: значит, угадал, значит, это и в самом деле белохребетники. Но дальше он подумать не успел, потому что этот старший из стрельцов уже спросил:
– А где Трофим?
– Какой Трофим? – переспросил Маркел.
– Илья! – громко сказал старший стрелец.
Илья (так надо понимать) ударил – и Маркел упал. На него сразу насели и начали бить остальные. Но по лицу почти не били, а больше по бокам. Значит, не хотят убить, опять подумал Маркел, значит, я им живой нужен и видный, чтобы было, что кому показывать.
– Стой! – велел старший стрелец.
Маркела перестали бить. Старший опять спросил:
– Где Трофим?
– По делам пошел, – ответил Маркел, отхаркиваясь кровью.
– По каким делам?
– А то он мне будет объяснять! Сказал: «Иди домой!» – и я пошел.
– Илья!
Илья ударил в бок. У Маркела брызнуло огнем в глазах, и он упал лицом в пол. Его начали трясти за волосы. Он понемногу очнулся.
– Куда пошел Трофим? – спросил старший стрелец.
– К одной бабе, – ответил Маркел, задыхаясь.
– К какой?
– Я ее не видел, – ответил Маркел. И вдруг закричал: – Побойтесь Христа, православные! Я здесь в первый раз! Я никого не знаю! Мало ли у вас здесь баб…
– Илья!
Илья еще раз ударил. Маркел упал и умер. Но полежал и очнулся.
– Как эту бабу звать? – спросил старший стрелец.
– Марья, – ответил Маркел. – А какая Марья, я не знаю. Только убери Илью!
– Илья!
Илья ударил несильно, но хитро, Маркел не умер, а его всего скривило, и ему стало нечем дышать. И еще глаза из орбит вылезли. И язык уперся в пол, а пол был грязный. Эх, почему-то подумал Маркел, надо было соседку позвать, она бы пол вымыла, поскоблила даже, давно его пора скоблить…
И тут он опять умер.
Когда же Маркел опять очнулся, то он уже лежал на спине, в горнице горел огонь, было светло, и над Маркелом сидели стрельцы.
– Вот что, холоп, – сказал старший из них, – молись Богу за Филиппа.
– А кто такой Филипп? – спросил Маркел.
– Филипп – это я, – сказал старший стрелец. – Надо бы тебя совсем убить, до смерти, но я пожалел. Да и еще Ефрем за тебе просил, уже не знаю, за что. А за Трофима Ефрем не просил! Так ему и передай, когда вернется.