Анатолий Солоницын. Странствия артиста: вместе с Андреем Тарковским. Алексей Солоницын
«Железная маска»! «В сетях шпионажа»! А то и вовсе убийственный – «Тарзан»!
Удивительно, как среди этой мешанины кислого с пресным, талантливого и пошлого Толя сумел разобраться, отделить зерно от плевел.
Откуда нам было знать, какие фильмы смотреть, а какие нет?
В школе об увиденных фильмах можно было только шушукаться – официально смотреть их нам запрещалось. Да и что могли знать наши учителя о Лоуренсе Оливье или Чарльзе Лоутоне, Вивьен Ли или Марлен Дитрих? Прочесть о знаменитых актерах, режиссерах было негде – разве что на неряшливых фотографиях, которые покупались на базаре. По этим перепечаткам кинокадров, «карточкам», мы и узнали, что в «Тарзане» играет Джонни Вайсмюллер, а в «Двойной игре» – любимица девчонок Джанет Макдональд.
Толя пришел в восторг от Чарльза Лоутона. Разумеется, тогда мы не знали фамилии этого прославленного английского актера, любовь к которому брат сохранил до последних своих дней. Мы просто посмотрели «Мятеж на “Баунти”» и запомнили актера, который сыграл капитана Блая. После «Мятежа на “Баунти”» мы посмотрели другой английский фильм – «Рембрандт».
Картина только началась, а Толя радостно шепнул мне:
– Это он!
– Кто – он?
– Артист, ну, в фильме «Мятеж на “Баунти”».
– Да ты что?
Лоутон в образе великого живописца был совсем-совсем иным, и я не узнал актера.
– Говорят тебе, это он! – шепнул Толя и отодвинулся от меня в знак презрения.
Этот фильм нам понравился гораздо больше, чем предыдущий, особенно финальная сцена. Теперь я понимаю, что она сделана сентиментально, с явным расчетом на мелодраматический эффект, но тогда она нас буквально пронзила…
Вот нищий старик – опустившийся, с лицом, изрезанным морщинами, в котором мы с трудом узнаем великого художника, подходит к сторожу и просит его: «Пусти меня, мне надо посмотреть картину…» Сторож мнется, и тогда Рембрандт дает ему золотой. Проходит в зал, видит свой «Ночной дозор»… Картина в пыли.
Рукавом художник стирает пыль, и лица на полотне словно оживают, смотрят на нас… Рембрандт улыбается. «Почему ты смеешься, безумный старик?» – спрашивает сторож. «Я смеюсь потому, что не зря прожил жизнь», – отвечает художник, и глаза его зажигаются тем самым огнем, который горел, когда он писал «Ночной дозор»…
С годами я понял, что нравилось Анатолию в кино – исключительная правдивость.
Мы стали «собирать артистов». Завели альбом, аккуратно вклеивали туда фотографии.
Мама сохранила этот альбом. Там фото Михаила Жарова – он подпирает подбородок так, чтобы были видны наручные часы; там узенькая ленточка – кадры из «Возвращения Василия Бортникова»; там Лоуренс Оливье и Вивьен Ли в фильме «Леди Гамильтон», там целый мир…
Райские яблочки
Стоит дивная, необыкновенная осень. Говорят, такой благодати ни у нас на Волге, ни в Москве не было уже больше ста лет.
Как раз на эти последние дни лета приходится день рождения Толи. Удивительно, что именно в этот день, 30 августа, отошла к Господу наша мама.
Я