Бес меченый. Вера Гривина
ion>
Главные события романа происходит в начале тридцатых годов XVII века. Воспитанный в большой строгости сын богатого казанского купца, Савва, отправившись в первую свою деловую поездку, заводит дружбу с необычным человеком по прозвищу Полкан, что меняет в корне жизнь купеческого отпрыска. Друзья вместе пускаются в опасный путь по еще не оправившейся от Смутного времени России…
Пролог
В один из осенних вечеров 1610 года вблизи Казани появились трое изможденных странников: двое мужчин и одна женщина. Опираясь на толстые суковатые палки, они медленно брели по дороге под моросящим дождем. Этим людям явно пришлось преодолеть далеко не одну версту по охваченной Смутой1 России: их одежда давно превратилась в лохмотья, а босые ноги покрылись язвами и струпьями. Прозрачную от худобы женщину, казалось, качало ветром, и, глядя на ее мертвецки бледное лицо можно было только подивиться, почему она еще жива. Мужчины выглядели немногим лучше женщины: оба они с трудом передвигали ноги.
Едва вдалеке показались избы и дворы казанских предместий, один из странников – коренастый, обросший густыми космами мужчина – остановился и, осенив себя крестным знамением, воскликнул:
– Слава Иисусе, дошли!
Его спутники тоже перекрестились.
– Прямо-таки не верится, – проскрипел лысый, костлявый старик.
Косматый мужчина тяжело вздохнул и предложил:
– Давайте малость передохнем.
Путники сели на пропитанную влагой придорожную землю, вынули из тощей сумки три маленькие корочки черного как деготь хлеба и принялись молча жевать. Первым нарушил молчание старик:
– Добрались мы, Фома, до города Казани, а что с нами дальше случится одному Богу ведомо. Будем молить Господа о милости к нам…
Не дав ему договорить, Фома изрек:
– На Бога уповай, но и сам не оплошай, Гордей!
– Трудно не оплошать, когда у тебя ничего нет, – резонно возразил Гордей.
Фома старательно огляделся по сторонам и только тогда, когда убедился, что поблизости никого постороннего нет тихо сообщил старику:
– Я кое-что сумел взять с собой из Великого Устюга. Не будь я Фомой Грудицыным, коли мое злато-серебро не храниться здесь, – он хлопнул рукой по своему посоху, – и его не довольно, чтобы начать новую жизнь.
Гордей бросился на колени и, ткнувшись лбом в землю, забормотал:
– Благодетель ты мой! Спаситель! Буду век тебе служить верой и правдой!
Фома кивнул.
– Служи, Гордей! Ты хоть и старик, но покрепче иного молодого будешь. Лет десять еще сумеешь мне прослужить.
– Больше, Фомушка! Больше, благодетель! Матушка моя, царствие ей небесное, сказывала, что я на свет народился при благословенном государе Иване Васильевиче Грозном, в то лето, когда поганый крымский хан2 пожег Москву.
– Так ты и не старый вовсе? – удивился Фома. – А на вид почитай древний.
– Не лета меня состарили, а беды и невзгоды, – промолвил Гордей с горечью. – Я таким стал опосля того, как лихие люди всех моих родичей изничтожили и самого меня едва не сгубили.
– На все воля Господня, – изрек Фома, крестясь.
Гордей тоже осенил себя знамением.
– Я с Божьей волей давно смирился. Могло ведь и хуже быть.
– А на меня ты зла не держишь? – неожиданно спросил Фома.
Фома опешил:
– За что же мне держать зло на спасителя своего?
– За то что я тебя в пути голодом морил и заставлял подаяние собирать, а сам деньги хранил у себя в посохе.
– Но ведь и ты питался подаянием, равно как и жена твоя. Кабы кто-либо прознал о твоих деньгах, нас всех непременно порешили бы, а нынче мы хотя и голодные, зато живые. Так что вовсе не зря ты, мой благодетель, хранил свое состояние в тайне – от твоей секретности одна токмо польза.
Пока мужчины беседовали, женщина сидела неподвижно, словно замороженная. Внезапно она встрепенулась и в ужасе вскрикнула:
– Свят, свят, свят! Спаси Христе и Пресвятая Богородица! Изыди нечистый!
Фома и Гордей растерянно глянули туда, куда был устремлен взор женщины, и увидели на ветке осины огромного ворона. Птица пронзительно закричала, отчего путникам стало не по себе.
Фома перекрестился и обрушился на жену с бранью:
– Вот курица заполошенная! Чай, на дереве сидит ворона, а не черт, прости Господи! Чего же ты дура обомлела? Уймись, Матрена!
Глаза женщины были по-прежнему наполнены ужасом.
– Не по-вороньи сия птица кричит, а ржет по-лошадинному, – прошептала она.
Фома еще пуще рассердился:
– Окстись, блаженная! Тебе невесть что мерещится!..
Но тут ворон вновь подал голос, и Фома, к своему ужасу, вынужден был признать,
Смута или Смутное время – период истории России (1604 – 1613), начавшийся с похода Лжедмитрия I на Москву, продолжившийся шведско-польской интервенцией и закончившийся воцарением Михаила Федоровича Романова.
Крымский хан Давлет-Гирея напал на Москву в1570 году.