Вариант Вселенной. Anne Dar
добрее…
Вся эта боль пусть станет верой
в способность стать хоть чуть светлее.
Зато теперь я знаю точно,
что бить могу и без прицела
и что биение всё ложно:
кто не ударит – тот и смелый.
Жалеть, конечно, обо многом можно,
но на ошибках строят вековые замки.
Так пусть же будет крепок мой фундамент —
в нём благодарность.
Значит будет всё в порядке.
«…Сколько истоптано моими ногами…»
…Сколько истоптано моими ногами…
На ногах, на руках, на душе шрамы.
Сколько ещё мне топтать, сколько полосовать —
за каждый шаг, за каждый шрам “спасибо” и “прости”
хочу заранее сказать.
Я вас прошу – не надо драмы.
Жизнь не кино – здесь паузы нет на рекламу.
Хотите стенать – стенайте в себя,
не нужно стоящего рядом обременять.
Хватит пустых и дурных разговоров,
все дураки, кто не нюхал тот порох,
что нам под нос опыт нагло втирает.
В дёсна втерла. Меня опыт знает.
Итак, успокойтесь, у всех свои тараканы:
кто-то злобой берёт, кто-то шармом.
Будьте не тем, кто беря не даёт.
Спасибо скажите. Это жизнь.
Никто от неё живым не уйдёт.
«Танцуя на красивейших граблях…»
Танцуя на красивейших граблях
и набивая синяки поверх старых кровоподтёков,
нау́чится любой искусству прятаться в мечтах,
вместо того, чтоб выйти на дорогу
расчищенную от безжалостных граблей,
своих или чужих нелепых уговоров
ещё раз станцевать с убогой ей —
надеждой на зелёный свет у светофоров,
которые всегда лишь алым бьют,
и кровь из носа хлещет…
Слепцов чужие взгляды не спасут,
а ложь, как будто бы от них хотя бы станет легче,
всего лишь слабым и глупцам приют.
Граблей удары не помогут никому расправить плечи.
«Сложнее всего писать о своей боли…»
Сложнее всего писать о своей боли —
это сколько же нужно воли,
чтобы хоть процент её заново пережить
и не начать курить или пить!
Болью я закодирована. Едва-едва
дрогнет над бокалом или в дыму моя рука,
сразу понятно – всё это мимо меня.
Упал – отжался – вот в чём я.
Сколько забыто – о, Господь!
Спасибо, что памятью даровал превозмочь!
Спасибо за доброе сердце и за мощь,
что словами должна победу одержать смочь!
И поднимая взгляд к небесам,
немо и громко кричу-шепчу вне, и в себя:
“Прости всех, прошу, и меня”.
Раскаянием за боль, нанесённую мной и не мной, крещена.
«Сейчас буду в глупости признаваться…»
Сейчас буду в глупости признаваться:
была глупа и, честно, не один раз,
была мала,