Сердце Черной Мадонны. Ольга Володарская
питаться в блинных и пирожковых строжайшей диетой. Только она очистила банан и приготовилась отправить его в рот, как услышала недовольный голос Полины, отвечающей за приемку и сортировку почты:
– Ты что это, красотуля, за корреспонденцией не пришла? Сама я, что ли, вам всем носить буду?
Та брякнула на стол пачку писем, оказавшуюся как всегда неимоверно толстой, а все потому, что Полина из вредности всю ненужную корреспонденцию пихала в ячейку «сценаристов» – так их отдел именовали в народе, то есть в агентстве.
Доев банан и почувствовав себя еще более голодной, чем до обеда, Ирка вывалила на стол предназначенные на выброс творения. Просматривать их она начала с самого первого дня – в надежде отыскать что-нибудь стоящее. Надежда оправдалась, Ирка, к своему удивлению, обнаружила несколько очень интересных сценариев. Однако содержание остальных сотен писем наталкивало на мысль, что люди, писавшие их, либо страдают манией величия, либо ничего не понимают в искусстве.
– И чем это мы тут занимаемся? – раздался грозный голос, принадлежащий Иркиному начальнику.
– Перебираем почту.
– А по-моему, читаем дребедень. – Сергей взял со стола первое попавшееся письмо и зачитал вслух: – «Я очень пахож на Бандераса, снимите миня в рекламе…» И на такого вот грамотея ты тратишь свой обеденный перерыв?
– Но я уже отыскала несколько классных сценариев. По одному, например, можно снять отличный ролик о вреде курения, посмотрите…
– Я же тебе сказал – в урну!
– Но вы только взгляните! Сами убедитесь, что без разбору все выкидывать просто грех.
– В урну!
– Но три хорошие работы за несколько месяцев – прекрасный результат. Вы говорили, что один на миллион, а получается на сотню.
– Знаешь, Ирина, ты меня достала. Делай что хочешь, но только не в ущерб своей работе. Ясно?
– Ясно, босс. – Ирка демонстративно-покорно потупилась.
– И не паясничай.
Она склонилась над столом, мстительно думая: ничего, и на ее улице будет праздник. Несмотря ни на что, она добьется уважения, понимания и, чем черт не шутит, восхищения.
В то время когда Ирка строила честолюбивые планы, ее брат сидел в беседочке, потягивал пиво и размышлял. Занятие сие ему страшно не нравилось, ибо напрягать извилины он не любил, тем более что умственный процесс мешал наслаждаться любимым напитком.
И все же Лешка иногда задумывался над тем, почему он так порхает по жизни, не анализируя свои поступки, не планирует завтрашний день, даже ни о чем не мечтает. Это же противоестественно. Он не читает книг, не интересуется международными новостями, не любит торчать у телевизора, зато лежание на диване с бутылкой пива и без единой мысли в голове для него самое приятное занятие. Остаются, конечно, девушки, но и они его не увлекают серьезно. «Лимит любви, отведенный на нашу семью, давно исчерпала наша матушка», – так говорит умница Ирка, драгоценная сестра.
В чем-то она права – ни один из Лелиных детей никогда не терял головы из-за любви. Например, еще недавно Лешка балдел от Гали, а