Вечный жид. Эжен Сю
дитя мое… но тогда мне бы пришлось покинуть мою приходскую церковь! А на это я решиться не могу.
– Ну, а теперь успокойтесь, госпожа Франсуаза, – сказала, краснея, Горбунья. – Вот он… Я слышу его голос.
Действительно, на лестнице раздавалось звонкое, веселое пение.
– Только бы он не заметил, что я плакала, – сказала бедная мать, тщательно вытерев глаза. – У него только и есть один свободный часок, когда он может успокоиться и отдохнуть… Избави Бог отравить ему и эти немногие минуты!..
3. АГРИКОЛЬ БОДУЭН
Поэт-кузнец был высокий парень, лет двадцати четырех, ловкий и дюжий, с загорелым лицом, с черными волосами и черными глазами, орлиным носом, смелой, открытой и выразительной физиономией. Сходство его с Дагобером усиливалось вследствие того, что он носил, по моде времени, густые черные усы, а подстриженная остроконечная бородка закрывала ему только подбородок, щеки же были тщательно выбриты от скул до висков. Оливкового цвета бархатные панталоны, голубая блуза, прокопченная дымом кузницы, небрежно повязанный вокруг мускулистой шеи черный галстук и суконная фуражка с коротким козырьком – таков был костюм Агриколя. Единственным, что представляло разительную противоположность с рабочим костюмом, был роскошный и крупный цветок темно-пурпурного цвета, с серебристо-белыми пестиками, который он держал в руке.
– Добрый вечер, мама… – сказал Агриколь, войдя в комнату и обнимая Франсуазу; затем, кивнув дружески головой девушке, он прибавил: – Добрый вечер, маленькая Горбунья!
– Мне кажется, ты очень запоздал, дитя мое, – сказала Франсуаза, направляясь к маленькому очагу, где стоял приготовленный скромный ужин сына: – Я уже стала беспокоиться…
– Обо мне, матушка, или о еде? – весело вымолвил Агриколь. – Черт возьми… Ты мне не простишь, что я заставил тебя ждать из-за хорошего ужина, который ты мне приготовила, потому что боишься, как бы он не стал хуже… Знаю я тебя, лакомку!
И, говоря это, кузнец пытался еще раз обнять мать.
– Да отстань ты, гадкий мальчик… Я из-за тебя опрокину котелок!
– А это будет уж обидно, мама, потому что пахнет чем-то очень вкусным… Дай-ка взглянуть, что это такое.
– Да нет же… подожди немножко…
– Готов об заклад побиться, что тут картофель с салом, до чего я такой охотник!
– В субботу-то, как же! – сказала Франсуаза с нежным упреком в голосе.
– Ах, правда! – произнес Агриколь, обменявшись с Горбуньей простодушно-лукавой улыбкой. – А кстати, о субботе… – прибавил он, получай-ка, матушка, жалованье…
– Спасибо, сынок, положи в шкаф.
– Ладно, матушка.
– Ах! – воскликнула молодая работница в ту минуту, когда Агриколь шел с деньгами к шкафу, – какой у тебя чудесный цветок, Агриколь!.. Я таких сроду не видала… да еще в разгар зимы… Взгляните только, госпожа Франсуаза.
– А! каково, матушка? – сказал Агриколь, приближаясь к матери, чтобы дать ей посмотреть на цветок поближе. – Поглядите-ка, полюбуйтесь,