Беседы с учениками (февраль-декабрь 2020). Георгий Л. Богословский
все пошли в масках. Всё сразу удобно. И, причём, есть такие последовательные, логичные, что, раз в масках, то в масках всё время везде, тщательно всё. Есть те, которые, ну, скрепя сердцем: «Ладно, буду одевать в какие-то дни». Есть те, которые борются с этим. Но в среднем все идут примерно в одну сторону. Но вот что интересно: в советское время многие верили в коммунизм. Многие верили в светлое завтра. Многие последовательно вели идеологию советскую, тщательно соблюдая все рекомендации партии. Партия сказала: «Надо!» Комсомол говорит, конечно, как положено: «Есть!» И так далее.
Сменилось время. Куда все эти люди делись? Никуда. Никуда не делись. Только перекрасились. Перекрасились. И перестали играть в те лозунги, потому что они уже невыгодны, ценятся иные лозунги.
Сейчас опять пришло иное время, уже цифровое. Где те люди, которые до этого были? Все победно шагают в нужную сторону. В нужную сторону.
Всё легко формируется. Легко формируется. Легко управляется. И направляется легко. И вы как бы создатели всей кухни этой, потому что вы легко можете изменять свою мысль, вы легко всё можете делать. Но только маленькое «Но», надо чуть-чуть нам ещё подработать, и тогда всё будет более-менее успешно. Но что заставляет вас зависать? Ну что заставляет?
Ученик: Боль.
Учитель: А какая боль? Где? Что болит?
Ученик: Ну или воспоминания какие-то.
Учитель: О-о-о, воспоминания, о…так и у меня человек на приёме говорит: «Шея болит». Я спрашиваю: «Где?» Он говорит: «Вот здесь, вот тут мышца болит». Я говорю: «Где? Если бы у вас шея болела, вы бы головой не вертели». Говорит: «Ну не знаю, но, кажется, болит».
Поэтому у вас болит…
Ученик: Но не шея.
Учитель: И у него вот так же. Поэтому, казалось бы… а страшно.
Ученик: Страшно.
Учитель: Страшно, потому что мы себе сами оформили какое-то состояние, и нам комфортно в нём. А, если его изменять, опереться не на что. Опереться не на что тогда. А на что опереться-то? А так я хоть опираюсь, но страшно, и я хожу. А как опереться не на что, и страшно, и вроде бы надо идти, а как-то боязно, как-то вот непонятно, дойдёшь ли, нет ли, что будет…
То есть мы отнимаем у себя всё сами. Сами же себе и выдаём. Так же, как и все эти войны, которые, по большому счёту, ни о чём. Но многие люди гибнут. За что? Почему? Непонятно. И как в каком-то фильме спрашивают человека: «Почему молодёжь вот так легко идёт в армию?» Говорит: «А потому что они смерти не боятся ещё. У них ещё ничего страшного там нет. Поэтому это готовое пушечное мясо». «Ну, ну это же несправедливо?» Говорит: «Ну да, ну жизнь вот немножко несправедлива». Но, собственно говоря, опять же оценку мы даём сами любую. Вот и молодёжь эта, которая идёт в армию, там на войну и ещё там активно убивает, но потом проходит время… они, научившись убивать кто как… «Теперь, теперь бы нам пожить надо бы». «И хорошо бы пожить надо. Но я ничего делать не умею, я могу только убивать». И идёт, и убивает, ещё что-то делает. Вот они все корни-то. То