Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1. М. Л. Энтин
многие реформы провели заранее, сыграв в какой-то степени на упреждение, но и для всех. Не тут-то было. В том виде, в каком политика жесткой экономии проводилась все это время, она лишь усугубила положение. Приведем выборочные данные, позволяющие получить достаточно представительную картину сложившейся ситуации.
По состоянию на середину 2013 г. объем промышленного производства все еще был на 10 % ниже, чем в преддверии глобального экономического кризиса, разразившегося в 2008 г. (Падение в Греции, Испании и Италии составило 25, в Германии – 5 %.) За полдесятилетия перерабатывающая промышленность потеряла 3,4 млн человек из занятых в ней тогда 35,4 млн рабочих[136]. Крупнейшие ТНК, в том числе «Форд Мотор», «Дау Кемикл», производитель ветряных турбин «Вестас» и др. объявляют обо все новых и новых увольнениях[137].
Обанкротилось колоссальное количество малых и средних предприятий. Настолько большое, что крупные фирмы начали испытывать нехватку субпоставщиков. С производителями запасных частей также появились проблемы, что, естественно, существенно осложнило ведение бизнеса, как жалуются газете «Файнэншл Таймс», выражающей их интересы, крупные предприниматели.
Возникли трудности и на рынке квалифицированной рабочей силы. Уровень подготовки местных инженеров стал вызывать нарекания. Такого никогда не было. К тому же европейская система образования прекратила выпускать их в достаточном количестве. Производительный сектор одной только Германии испытывает нехватку в 70 тыс. инженеров. Руководство «Вольво Груп» с обеспокоенностью говорит о том, что до 2025 года компании понадобится 500 тыс. инженеров, которых неоткуда взять. Тогда как в Китае и Индии каждый год получают дипломы инженеров сейчас соответственно 400 и 100 тыс. молодых людей[138].
Европейские компании теснят конкуренты. Причем отовсюду: из США, Японии, Китая и т. д. Все они получили те или иные рыночные преимущества. Американские компании – благодаря доступу к дешевой энергии. Японские – из-за снижения курса иены. Китайские – вследствие использования дешевой рабочей силы, но уже не на сборке готовой продукции, а на производстве полного цикла, к которому они переходят в массовом порядке. Это ощутили на себе даже ведущие германские автоконцерны и производители коммуникационного оборудования[139].
За последние десять лет количество патентов, получаемых европейскими фирмами, выросло со 160 тыс. в год до 260 тыс. Китайскими за тот же период – с 80 до 650 тыс. Цифры могут быть обманчивыми. Свидетельствовать о деформациях и о чем угодно. Но все же…
Реагируя, Европейская Комиссия и государства-члены взяли курс на восстановление своего промышленного потенциала. Сейчас доля промышленного производства в ВВП составляет 15,6 %. Ими поставлена задача поднять ее к 2020 г. до 20 %. Для этого они разработали целую систему мер. На майском заседании Европейского Совета объявили о том, что будут добиваться
Richard Milne. Alarm as Europe faces skills shortage. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 13; Richard Milne, Chris Bryant. Industry still to beat the squeeze. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 15.
Richard Milne, Chris Bryant. Industry still to beat the squeeze. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 15.
Richard Milne. Alarm as Europe faces skills shortage. FT Series “Europe: Make or Break?” // Financial Times, May 27, 2013. – P. 13.
Chris Bryant. Berlin’s special relationship faces strains. China’s move up the value chain might ultimately challenge blue-chip manufacturing // Financial Times, May 27, 2013. – P. 2.