Ваш любимый доктор, или Дело всей жизни. Соня Марей
убрать…
Черт возьми, надо уносить отсюда ноги!
– Как вы думаете, долго она проспит?
– Может, ей искусственное дыхание сделать? Или массаж сердца?
– Ну ты и извращенец! Так и скажи, что просто хочешь пощупать.
Голоса взрывали и без того усталый мозг, тело болело, словно я без подготовки целый час занималась фитнесом. Снова этот сон-воспоминание. Подразнит и исчезнет! Клянусь, мое терпение лопнет, если я не узнаю правду.
Стоило мне подать признаки жизни, как воцарилась тишина.
– Что вы там замышляете? – просипела я, принимая горизонтальное положение.
Подо мной был видавший виды диванчик, на стене напротив – доска. На столе стопка книг, чайник, несколько разномастных кружек и обглоданная головка сыра. Судя по всему, это комната отдыха для практикантов.
– Ура! Наконец-то ты пришла в себя! – первым опомнился Пискун.
Пока я спала, он принял свое истинное обличье и успел поболтать с юношами, которые застыли посреди комнаты молчаливыми статуями.
– Я объяснил этим деткам, что у тебя самое банальное магическое истощение, но они мне не верили.
О том, что детки эти были под два метра ростом и шире меня в плечах раза в полтора, умолчим. Мой покой и сон стерегли Йен, Дэрин и рыжий мальчишка по имени Найвер.
– Долго я спала?
– Около часа, – ответил Йен, и тут меня как молнией прострелило. У меня же там пациентка!
– А что с Диди?
– Повязку наложили, она уже должна прийти в себя, – спокойно ответил Йен, и это значило, что все действительно под контролем.
Я кивнула. Все равно надо будет узнать, куда ее положили, и наведаться, как только меня перестанет мутить. А потом поговорить с нейтом Лейном.
– А где нейт Брайтен, кстати? – вспомнила я о здоровяке-лекаре, любителе редкого инстументария.
– Ушел. Его вызвали, – ответил Дэрин, лениво потянувшись. Меня раздражала бесцеремонность этого мальчишки, слишком он был языкастым.
Тем временем Найвер предложил мне кружку воды.
– А Ойзенберг? Ваш руководитель что-нибудь сказал? – поинтересовалась я, смочив губы.
Парни заговорщически переглянулись. Рыжий заговорил:
– Вы стали падать прямо на нейта Ойзенберга, он не успел отойти, зацепился о столик и… – он хихикнул и порозовел от удовольствия, – …упал прямо на пятую точку, отбил копчик и завизжал, как будто ему пятки поджарили. А вас Йен успел подхватить в последний момент.
– Спорю, это был самый чувственный момент в его жизни! – заржал Дэрин.
– В чьей? Йена или Ойзенберга? – рыжий поддержал его шутку.
Покрасневший Йен вздохнул и махнул рукой:
– Не обращайте внимания на Дэрина, нейра, он просто придурок. Хоть бы постыдился.
– Я уже не в том возрасте, чтобы чего-то стыдиться, – парировал юноша и подмигнул мне. Дурачок. Знал бы, сколько на самом деле мне лет, бежал бы в ужасе. Если, конечно, он не любитель женщин постарше.
Следующие