Школония. Медина Мирай
я сделаю то, от чего ты пытался меня уберечь, – выйду за пределы двора.
Глава 2
Надвигалась гроза. Мир резко потерял краски и поубавил мой энтузиазм. Я был в шортах, футболке и носках, поэтому прекрасно чувствовал, как холодный ветер проводит по рукам, как по коже бегут мурашки и вздрагивает тело.
Неслышно закрыл калитку, отдышался, сбрасывая груз «преступления» с плеч, чтобы хоть немного успокоиться.
Так вот как выглядит забор со стороны улицы – ржавый, с облезшей зеленой краской. Как смотрится мой дом – со стороны он такой маленький, – где остались тепло, книги и четыре стены комнаты, в уголок которой еще не поздно было забиться.
Ощущение было такое, будто меня обдали ледяной водой. Сердце усиленно колотилось в груди. Дыхание участилось. Я боялся, что в любую секунду из-за угла выйдет отец, уронит на землю бумажные пакеты с выпечкой и накинется с расспросами. Сильнее боялся лишь его разочарования и отношения к моему побегу сиделки Аниты. Если она заметит, что меня нет, то запрет в доме до конца дней, и я больше не увижу ничего, кроме забора и соседних домов.
Надо было уходить как можно скорее. Хоть я и знал, что по возвращении, вероятнее всего, ждут серьезные разборки, останавливаться не собирался.
Оглянулся. Дом был уже в десяти метрах от меня. Я свернул за угол и отдышался не столько от того, что устал, а больше от жгучего волнения. Обернулся еще раз, ожидая увидеть нечто необычное, ради чего и затевал этот побег.
Но ничего особенного не произошло. По дорогам «плыли» все те же машины, которыми я налюбовался на годы вперед, сидя у окна; дома ничем не отличались от тех, что стоят перед моим. Даже улица и деревья не вызывали никаких эмоций. Страх быть пойманным смазал все впечатления.
Но было кое-что, что заставило сердце забиться чаще, – это люди вокруг. На улице их осталось немного. Все бежали прочь от надвигающегося дождя: в магазины, закусочные, к машинам. Мне хотелось остановить кого-то, заглянуть в его глаза, возможно, вызвав недоумение, и сказать про себя: «Вот он, представитель внешнего мира». Но это были лишь мечты.
Мимо меня проскочили несколько человек. Едва удостоив меня взглядом, они спешили отвести глаза. Это стало первым разочарованием. Я понимал, что в нашем городе не осталось места учтивости и доброте. А если они и были, то люди их прятали, дабы не показаться слабыми. И почему люди боятся быть добрыми? Такие странные.
Во мне зародилась крохотная надежда встретить кого-то из детей и подружиться. С мальчиком или девочкой – неважно! Но за свой недолгий путь вдоль разбитых дорог и грязных обочин я не встретил ни одного ровесника. Сегодня воскресенье. Наверное, все сидят по домам. И это стало вторым разочарованием.
О чем вообще я думал? Даже если и встретил бы кого-то, они, как и взрослые, прошли бы мимо, будто нет никакого Марка, ожидающего милого взгляда, улыбки и пары теплых слов. С чего я вообще взял, что должен кому-то приглянуться? Я – калека, навечно прикованный к инвалидному