Операция «Фроттер» Приказано внедриться!. Алексей Оутерицкий
вспомнить хруст, который оказался последним звуком, зафиксированным его сознанием в подземном переходе… Наверняка сломана кость. Ну, или хрящ, или что там еще ломается в носу… Но он вдруг вспомнил Пашку Рылеева, чемпиона училища по боксу, его мужественное, изломанное множественными ударами лицо с посеченными теми же множественными ударами бровями, и отчаяние отступило. Костик внезапно подумал, что, возможно, сломанный нос не такое уж плохое дело. А учитывая тот поистине ошеломляющий успех, который имел Пашка у девиц из общежития при местном камвольном комбинате… Интересно, – подумалось мгновенно воспрянувшему духом Костику, – нравятся ли москвичкам мужественные парни со сломанными носами… «Человеку во всем можно и нужно искать хорошее», – не уставал повторять курсантам Сансаныч, отставник, читавший в училище лекции по не входящей в основную учебную программу философии. «А особенно, если этот человек – милиционер. Ибо для выбравших нашу героическую профессию – это наипервейшее правило. Иначе можно попросту сойти с ума от обрушивающегося на нашего брата негатива»… При этих словах он обычно ловко нырял куда-то под кафедру, затем разгибался, резко выдыхал и пил воду прямо из горлышка графина. «Запомните, если вы твердо собрались посвятить себя служению обществу, то должны понимать, что»…
– Ты меня слышишь, лейтенант?
– Я… – Костик очнулся. – Я слушаю, да.
– Я говорю, лучше бы это дело замять, – отведя глаза, повторил капитан и снова закурил. Капитану было около сорока – возраст, в котором Костику, согласно его планам карьерного роста, будучи полковником на генеральской должности, останется только ожидать присвоения очередного воинского звания, чтобы выйти в отставку полновесным, с дубовыми петлицами, генералом. В отличие от него, капитан был явным неудачником, и это не могло не вызвать у Костика некоторого сочувствия.
– И что вы предлагаете? – прогундосил он, опять осторожно пощупав нос.
Вместо ответа капитан снял трубку стоявшего на столе добитого телефонного аппарата, набрал пару цифр и коротко приказал кому-то:
– Ко мне. Оба. Живо.
Не прошло и минуты, как за спиной Костика скрипнула дверь и чей-то виноватый голос неуверенно произнес:
– Разрешите, товарищ капитан…
Кто-то прошел в кабинет и остановился за спиной Костика.
– Проходите, чего застыли! – рявкнул капитан. – Встаньте так, чтобы лейтенант вас видел!
Справа от Костика скользнули две робкие тени. Он повернул голову.
Сержант и младший сержант ничуть не походили на себя прежних, тех, что недавно остановили его для проверки сумки. Они вышли чуть вперед, повернулись к Костику и застыли с опущенными головами, стараясь не встретиться с ним взглядом. Младший сержант опять держал пакет. Даже два. Один – бумажный, промасленный, другой – из полупрозрачного целлофана с рекламной надписью. Внутри было что-то твердое,