Ночь Саммерсенда. Линдалл Клипстоун
зачем?
Его брови на мгновение сходятся вместе, прежде чем черты лица становятся безучастными. Он издает звук, который не совсем похож на смех.
– Не за что, – говорит он, как будто я поблагодарила его. Он смотрит на меня, приоткрыв рот, а затем продолжает: – Ты не моя пленница, Виолетта. Этот мир – твой дом.
Я потираю затылок, все еще чувствуя покалывание от его когтей, другая моя рука беспокойно путается в складках моих юбок. Я оглядываю сад, прикусывая губу, пока не чувствую привкус крови.
– Он прекрасен. Но это не ответ.
Его улыбка исчезает, и выражение лица становится холодным. Что-то острое и опасное вспыхивает в его взгляде. Полы его мантии снова превращаются в тени, тянущиеся по земле ко мне. Завитки тьмы плещутся у моих ног, как чернильно-темные волны. Я поджимаю пальцы ног в ботинках и прикусываю внутреннюю сторону щеки, заставляя себя оставаться неподвижной, когда он приближается ко мне.
– Я не могу дать тебе то, что ты просишь, Виолетта.
Я обхватываю рукой запястье, надавливаю на печать. Смутно я понимаю, что в моем видении, когда нить распуталась среди деревьев, она протянулась в направлении ограды. К арочным воротам, запертой двери, которая никогда не откроется для меня. Я сильнее нажимаю на печать с разочарованным вздохом, застрявшим у меня в горле.
Я смотрю на Подземного Лорда снизу вверх и спокойно встречаю его взгляд.
– Что ты скрываешь от меня там, за шипами?
– Ничего. – Его зубы обнажены. И хотя он выдавливает слова, за тем, как он смотрит на меня, стоит честность, в которой не стоит сомневаться. – Я ничего от тебя не скрываю.
Тишина затягивается, наливается свинцом. Мои руки сжимаются в кулаки, искры магии обжигают мои ладони. Я резко отворачиваюсь от Подземного Лорда.
– Я хочу побыть одна.
Пару секунд он колеблется. Я слышу движение его обуви, шелест его накидки, как он расхаживает туда-сюда. А затем звуки стихают. И он тихо произносит:
– Доброй ночи.
Я оставляю его слова без ответа. Он следует за мной по направлению к выходу из сада. Я наблюдаю, как он исчезает между деревьями, и тени леса смыкаются вокруг него. Он ушел так быстро, словно испарился, оставив меня одну лишь с легким шелестом листьев папоротника и слабым треском ветвей над головой.
Усталость, с которой я боролась, наконец-то одолевает меня. Я делаю еще один прерывистый вздох и начинаю медленно возвращаться в свой домик, держа руки сложенными на животе. Как будто я могу удержать все эмоции, грозящиеся прорваться сквозь меня.
Мой домик – это единственная комната с голым участком земли вместо пола. Стены из тех же грубо обработанных панелей, что и снаружи, с узорами, похожими на закрученные глаза и кусочки багряной коры. Ветви, образующие потолок, покрыты листьями, а переплетение плюща образует балдахин над моей кроватью.
Огонь догорел до горстки углей, и в комнате почти темно. Но я достаточно хорошо знакома с этим пространством, чтобы утруждать себя зажиганием единственной