Азалия. Вера Гривина
Реми сомневается в скором Пришествии Иисуса, – робко вставила Азалия.
Бабушка осуждающе покачала головой, но ничего ей не ответила.
– Если наш мир не погибнет, я хотел бы через месяц вновь вас навестить, – сказал Бертран.
– Ладно, мы не станем торопиться с постригом Азалии, – сдалась старуха. – У нее мало грехов, и ей не страшен Божий суд.
Удовлетворенный таким ответом гость поднялся.
– Мне пора. У меня есть дела в Нарбонне, а завтра я отбываю в Русильон.
Азалия и Жаветта вышли его проводить. Наблюдая за тем, как Бертран взбирается на коня, девушка неожиданно для себя подумала:
«А куда делся Вадим?»
Эта мысль почему-то так ее смутила, что она залилась краской.
– Почему ты постоянно краснеешь, Азалия? – спросил Бертран.
Она сконфуженно молчала.
– Впрочем, это хорошо, что ты умеешь краснеть, – заключил он и тронул коня.
Глава 4
Вадим
Отношение аббата Реми к монахам не было особенно строгим, поэтому брат Тибо часто навещал родных и проводил с ними много времени. Жаветта с нетерпением ждала сына на следующий после визита Бертрана день, и дождавшись, наконец, рассказала о недавнем госте.
– Отрадно слышать! – обрадовался брат Тибо. – Хвала Господу, есть человек, который так же, как и мы чтит память Готье и Люции. Храни его, Боже!
Жаветта посетовала на то, что она, поддавшись уговорам Бертрана, отложила постриг внучки. Брат Тибо отнесся к этому спокойно.
– Значит такова воля Всевышнего. Лучше подождать, чем огорчить достойного человека отказом в его просьбе.
– Но как же светопреставление?
– Одному Господу ведомо, случится ли оно.
Брат Тибо, как и аббат Реми, считал, что людям не дано знать точную дату Страшного суда. Однако Жаветта больше доверяла архиепископу Нарбонны, твердившему о неизбежности Второго Пришествия в ближайшее Рождество Христово.
В городе тем временем стараниями святых отцов обстановка заметно накалилась. Если еще недавно люди не то, чтобы не верили в скорый конец света, а просто не уделяли этому возможному событию достаточно внимания, то теперь как бы наступало общее прозрение. Горожане и селяне кинулись в храмы замаливать свои грехи. Желающих постричься в монахи оказалось такое огромное количество, что настоятели многим людям отказывали. Рынок Нарбонны почти опустел, большинство лавок закрылось.
Азалия принадлежала к малому числу смертных, совершенно не испугавшихся Страшного суда. Девушка понимала, что у нее не столько много грехов, чтобы Господь не проявил к ней милость. Зато ее ждала встреча с покойными с родителями. Азалия надеялась узнать у них, каким было забытое ею детство, а потом, если Господь позволит (а Он такой добрый, что обязательно позволит), она уже никогда не расстанется ни с отцом, ни с матерью.
«Мы будем вместе вечно», – мысленно желала девушка и чувствовала себя счастливой.
В канун, как полагало подавляющее