Беги, Василич, беги. Олег Северюхин
воды, даже если она очищена в двух фильтрах. Колодезная вода очищается слоями земли и считается самой чистой, но я к этой чистоте отношусь с некоторым предубеждением, особенно в населенном пункте сельского типа.
– Ну, что вы, – скажет мне любой сельский житель и будет неправ, потому на различных водоносных слоях находятся выгребные и силосные ямы, кладбища и могильники, туалеты и овраги, где скапливается стекающая вниз вода. Самая чистая вода – из глубоких артезианских колодцев, не смешанная с поверхностными слоями воды. Хотя и колодезная вода тоже неплохая.
Еще хочу сказать, что колодезная вода отлично заваривает любой чай от брикетного фруктового до элитного листового. Как подсолнечное масло вытягивает подсолнечное масло из подсолнечного жмыха, так и колодезная вода вытягивает танин и все вяжущие и красящие вещества из чайного листа. И заварка получается такая крепкая, что на зубах чувствуется оскомина, как будто вы заварили целую пачку как уголовник во время чифиряния, а не хорошую щепотку чая.
Мы пили чай, и никто не переходил к главному вопросу, ради которого мы собрались за этим старым, но по-современному накрытым столом.
– Вы знаете, – сказала Клара Никаноровна, – род наш ведется со времен царя Петра, именуемого в советской истории Великим. Великий он был или невеликий, но он был равен князю Владимиру, который мечом и огнем крестил Русь. Потом был Ленин. Потом Горбачев. А сейчас новый, который снова ведет всех к Сталину.
Я смотрел на старушку и удивлялся. Лет ей был много, на глаз определить трудно, но лет восемьдесят, это точно. Плюс минус пара лет. В доме нет ни радио, ни телевизора, ни компьютера, даже присутствия газет я не обнаружил. Откуда она все это знает?
– Откуда бабушка всё знает? – снова удивила меня вопросом Клара Никаноровна. – От верблюда, – и она засмеялась. – Вы мне не поверите, но все, что делается в нашей стране, я вижу во сне. Ложусь спать и как будто читаю сводку новостей. Когда долго живешь, то все события начинают иметь предысторию и не воспринимаются как что-то новое, только что произошедшее. Нового у нас нет ничего. Все старое, нового-то ничего не придумано. Что свое придумано в России? В чем Россия имеет несомненный приоритет?
– Ну, в космосе мы самые первые, – как-то неуверенно произнес я. – И вообще, в нашу эпоху открыто деление ядра атома, – бодро продолжил я, – затем авиация, полеты в космос, открыли телевидение, создали компьютеры и ввели в обращение сеть Интернет. А генетика?
– Хорошо разбираетесь в событиях, молодой человек, – сказала Клара Никаноровна, – вот только где тут российский приоритет? Народоволец Кибальчич выдвинул идею ракетного летательного аппарата с качающейся камерой сгорания для управления вектором тяги. И где он, этот Кибальчич? Повешен за участие в убийстве Александра Второго. Вавилов сделал прорыв генетике, как вы говорите, а энкаведешники Сталина превратили приоритет России в лагерную пыль. Русские ракетостроители сидели по лагерям,