Казанский альманах 2019. Лазурит. Коллектив авторов
Михаил Юрьевич Виельгорский склонился перед ней. – Наталья Николаевна, осмелюсь напомнить об обещанном танце.
– Конечно, граф! – Она приняла протянутую руку доброго приятеля мужа с поспешностью, которую не преминул заметить Дантес.
Кавалергарду она кивнула небрежно, прощаясь, и то лишь из необходимости соблюдать правила приличия. Красавец-поручик густо покраснел, увидев, что непривычную с некоторых пор холодность Натали к нему отметили в этот вечер многие.
– Вы спасли меня, Михаил Юрьевич, – с облегчением шепнула молодая женщина, когда добродушное румяное лицо партнёра приблизилось к ней.
– Надеюсь, вы простили мою маленькую ложь, ведь вы не обещали танцевать со мной? – с улыбкой заговорщика уточнил граф.
– Вы подошли вовремя, и я бесконечно обязана вам.
Он видел, она не кривит душой, и всё же в первую очередь подумал о Пушкине: «Большая удача, что супруг прелестной мадам не присутствует на вечере, иначе бы случился скандал! А так, дай бог, пронесёт!»
Граф Виельгорский считал Пушкина добрым другом. Царедворец, меценат, философ и эпикуреец, он был дружен со многими, но к дружбе, как и к жизни, относился с некоторым легкомыслием. Кружа красавицу в танце, Михаил Юрьевич и не подумал по-отечески предостеречь Натали, а она, вернувшись домой, поведала Александру Сергеевичу о своём разговоре с Дантесом. Ей думалось, что она представляет мужу доказательства супружеской верности и искренности своих намерений, не замечая его угрюмости и мрачности. Какая-то страшная мысль уже зрела в голове Пушкина, а Натали с простодушием ребёнка лишь подливала масло в огонь.
Совсем в другом настроении вернулся в дом Геккерна Жорж Дантес. Молодой барон был в бешенстве, стягивая с себя батистовую рубашку, он в ярости разорвал дорогую материю и зашвырнул уже бесполезные лохмотья в угол. Вошедшему в спальню голландскому посланнику он громко объявил:
– Я решил жениться, дорогой отец!
Сухощавый Луи Геккерн удивлённо приподнял брови, в тёмном с золотыми узорами домашнем халате из атласа помпадур его высокая, прямая фигура выглядела, словно закованной в блестящие латы. Он редко видел своего приёмного сына в таком раздражении и посчитал нужным немного успокоить его:
– Ты волен сам принимать решения, милый Жорж. Но надеюсь, ты поделишься со мной и назовёшь имя своей избранницы?
– Сообщу, как только решу, кто она будет!
– Вот как! – Высокий лоб барона рассекла задумчивая складка. Не так он представлял жизнь со своим мальчиком, но очень уж привязался к нему и привык потакать капризам любимца. – Кто тебя так расстроил, дорогой?
– Мадам возомнила, что может пренебречь мной! Она предпочла мне своего уродливого мужа-коротышку, который не в силах дать ей достойное содержание, но считает возможным делать её беременной каждый год! Отец, невыносимо думать, что она никогда не будет принадлежать мне!
Жорж бросился в кровать, зарыдав так отчаянно, что остановил строгую отповедь, уже готовую сорваться с губ Геккерна.
– Я