Наставник. Карина Демина
так, что тот, кто был полон сил, кто был подобен могучему древу, корни которого пронзили твердь земную, а ветви достигли небес, умер? И отчего случилось сие ночью? И как вышло, что никому-то из нас, достойных, не было дозволено омыть его тело? Нарядить в последний путь?
Голос до того тихий, загремел.
– Как вышло, что величайшая честь досталась ничтожным рабам? И где эти рабы ныне?
– Там, где и должно, согласно старому обычаю, – произнес Верховный. И от боли голос его сделался скрипуч. Но сил хватило, чтобы устоять. Пусть и с опорой. – Что до прочего, то боги и вправду сказали свое слово. А если у тебя, почтенный Кипактли, имеются сомнения, что ж…
В горле запершило.
И Верховному подали чашу с теплой водой. Вода пахла розовым маслом и горчила, но глотка было довольно, чтобы унять першение.
– Я дозволяю тебе подняться.
– Что?
– Когда-то давно, – Верховный говорил медленно, надеясь, что будет услышан. – Любой, в чьих жилах течет исконная кровь, мог подняться на вершину пирамиды и уже там принести богам дар. А с ним и задать вопрос. Или просьбу.
Только обычай этот исчез.
Нет, никто не запрещал, просто цену боги брали немалую. Вот и научились люди сами жить, без божественной помощи.
– И раз уж душу твою терзают сомнения, раз уж веры боле не достаточно, как и слова моего, слов иных уважаемых людей, то поднимись. Поделись кровью своей. Поделись силой. И жизнью. И тогда ты получишь ответы.
– Я могу получить их здесь! – воскликнул Кипактли.
– Нет, – Хранитель Казны вставал медленно. Он был невысок и худощав, несмотря на округлый живот, который выделялся и под просторными одеждами. Живот служил неизменным источником насмешек. Вот только редко у кого хватало духу смеяться, глядя Хранителю в глаза. – Вы все тут…
Он обвел зал.
– Чего вы хотите? Власти? Но над чем? Над великой Империей, которая сильна своими копьями? Своими сыновьями? Или над развалинами её? Неужели не понимаете вы, неразумные, что там, – он взмахнул рукой, и серебряные браслеты зазвенели. Они были обыкновенными, простыми, без камней и гравировки, но никто-то и никогда не видел Хранителя без этих браслетов. – Там только того и ждут, когда мы устроим распрю. Когда ты, Кипактли, потрясая древностью рода, потребуешь трон себе. А ты, Ицауле, оспоришь это право. И ты, Тонауак, тоже поднимешь клинок, не удержишься. Не только ты. Кровавый вихрь затронет, если не всех, то многих. Или думаете, что не знаю я, какие заключаются союзы? Кто и кому обещает невозможное? И кто готов верить обещаниям, а то и вовсе рискнуть за крохотный шанс. Нет, – он покачал головой, этот тихий человек, который во времена прежние предпочитал держаться в тени. – Не бывать тому.
– Баронства, узнав о распрях, не удержатся. Ударят. И у нас не будет чем ответить на удар их, – тихо произнес Владыка Копий. – Ибо храбрейшие из храбрых вернутся в обитель предков.
– Маги тоже не останутся в стороне, – поднялся и советник Эзтли, в одеяниях алых, словно кровь. – Они выступят. Сперва за спинами баронств, а там, когда поймут, сколь слабы мы, то и сами. Они жадны и