Концы узла. Валерий Пушной
выгнулись над переносицей. В разноцветных глазах заплескалось удивление. Он серьезно посмотрел на Суприна. Сообразив, что в контракте что-то не так, Ольга лихорадочно заметалась мыслями. Отчетливо сознавая, что это всего лишь холостая работа ее мозга, она насторожилась, пробуя уловить суть недовольства Фокина. Между тем, сама обратила внимание на то, что в контракте, где, по словам Глеба, должно быть двенадцать пунктов, было сейчас на один пункт больше. На какой? И что в этом лишнем пункте? Интуитивно чувствовала, что именно это вызвало резкую реакцию Фокина. Теряясь в догадках, не зная, как ей поступить, не находя для себя ответа, стала ждать вопросов Бориса. Старательно пыталась сохранить на лице выражение спокойствия и уверенности. В свою очередь Суприн терпеливо ждал, поглядывая то на Бориса, то на Ольгу. На немой вопрос Фокина отвечать не спешил. Но когда глаза Бориса буквально въелись в него, произнес:
– Да, я внес еще один пункт. Давайте обсудим его. Для этого мы и собрались. Что или кто мешает нам принять окончательное решение? Никто! – лоб пробороздили морщинки, в глазах мелькнула хитринка.
Дело приобретало для Ольги неожиданный оборот. По телу волной пробежало беспокойство. Ей предстояло принять какое-то решение. Она еще не знала, какое именно, но четко сознавала, что оно не должно навредить Глебу. Как же ей в данную минуту не хватало его совета. Он хотел, чтобы контракт был заключен, как можно быстрее. Но в том виде, в каком он его согласовал ранее. А теперь что-то ломается, и до сих пор не прозвучало вслух, что именно. Нервы были на пределе. Неопределенность начинала изматывать. Между тем, Суприн, ерзая на стуле, лукаво улыбался, как будто специально издевался над нею. О людях с такой хитрецой в глазах обычно говорят: себе на уме. Однако не всегда он был таким, часто улыбка с лица пропадала, и взгляд становился настороженно-выжидающий, как у тигра перед прыжком. Точно он предупреждал: не пытайся меня провести, я всегда готов к нападению. Наконец, выдержав паузу и, вероятно, приведя свои раздумья в определенный порядок, Фокин, наливаясь бледной краской, взял авторучку, постучал ею по столешнице и произнес с холодной отчужденностью:
– Ну, ну! – поднялся со стула с экземпляром контракта в правой руке, прошел по переговорному залу вдоль стола, хмыкнул пару раз, наморщился, кончик заостренного носа стал еще острее, остановился, посмотрел исподлобья на Суприна.
Было в его неброской внешности что-то неопределенное для Ольги. В целом и в частности как бы не привлекала с первого взгляда, однако определенно чем-то притягивала. И что это было тотчас определить невозможно. Видно, что взыскателен к одежде. В отличие от Суприна, скуп в движениях. Взгляд разноцветных глаз на круглом лице выдавал амбиции и ум. Ольгу эта разноцветность приводила в замешательство. Ей не казалось это недостатком, но и как норму принять не могла. Сухо Фокин спросил:
– А разве раньше мы уже не обсудили все и не пришли к согласованному тексту контракта?
Улыбаясь,