На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме. Никита Сергеевич Емельянов
противоположной только что рассмотренной. Здесь имеются в виду профессиональные преступники, т. е. лица, для которых преступление – это профессия, способ зарабатывания денег. И если люди предыдущего типа получают удовольствие от игры, обманывая полицию, то данные лица совершают циничную «работу» с целью материальной выгоды.
Дефиниции «профессиональный преступник» и «профессиональная преступность» в отечественной криминологии представлены в основном для описания рецидивной преступности либо идеологически ангажированных представителей преступного сообщества (лиц, придерживающихся норм т. н. криминальной субкультуры, – воров в законе, авторитетов и т. д.)[22]. В связи с этим в основном профессиональными преступниками называют тех, кто совершает преступления имущественного характера – как правило, кражи (ст. 158 УК РФ), грабежи (ст. 161 УК РФ) и разбои (ст. 162 УК РФ).
Так, А. И. Гуров использовал понятие профессиональной преступности для описания совокупности преступлений, совершаемых с целью извлечения основного или дополнительного дохода лицами, для которых характерен криминальный профессионализм (криминальная профессия)[23].
Артемьев Н. С. и Забелич А. А., исследуя вопросы профессиональной преступности, сделали вывод о наличии всего двух типов профессиональных преступников: старой и новой формации. К старой формации они относят осуждённых, в том числе т. н. «воров в законе», распространяющих воровские традиции, основанные на справедливости, а к новой – осуждённых-лидеров, которые перетрансформировали «воровской закон» в сторону послабления[24].
Безусловно, приверженцы криминальной «воровской» идеологии обладают определённым преступным «профессионализмом». В основном этот криминальный «профессионализм» связан с умением выполнять эксклюзивные действия, направленные на отъём денег (например, доставать деньги из кармана незаметно для окружающих). Вместе с тем подобные «профессии» фактически ушли с рынка «криминального труда».
Но если говорить об упомянутых т. н. «ворах в законе», то преступление для них – это не профессия, а образ жизни. Сам «вор в законе», безусловно, выполняет определённую роль, но это не профессиональная роль.
С точки зрения ролевой теории профессиональный преступник – это человек, у которого в стандартном ролевом наборе (семейно-родственное, гражданско-правовое, религиозное положение и т. д.) есть роль профессиональная, но данная профессия предполагает совершение действий, квалифицируемых как преступление. При этом его идеологическая принадлежность к криминальной субкультуре может как присутствовать, так и отсутствовать (и даже прямо отвергаться). Выражаясь фразеологически, «it's not personal, just business»[25]. Таким образом, понятия «профессиональный преступник» и «профессиональная преступность», рассмотренные с позиций ролевой теории, понимаются гораздо шире, чем это принято в классической отечественной криминологии.
Исходя из данной гипотезы,
См.: А. И. Алексеев, Ю. М. Антонян, А. И. Долгова, Н. И. Карпец, Н. Ф. Кузнецова, А. И. Гуров и др.
Гуров А. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. М.: Юрид. лит., 1990. С. 40.
Артемьев Н. С., Забелич А. А. Характеристика профессиональной преступности и личности профессионального преступника // Актуальные вопросы борьбы с преступлениями. 2017 № 1. С. 36.
«Ничего личного, только бизнес». Автором выражения предположительно является Отто Берман – бухгалтер бандита времён сухого закона в США Артура Флегенхаймера (он же Голландец Шульц).