Частица твоего сердца. Эмма Скотт
школу, Ронан, – проговорила она, протягивая вымытую тарелку, чтобы я ее вытер. – Что бы ни случилось. Не уподобляйся мне. Я бросила учебу, и с тех пор передо мной захлопнулись все двери. Дальше нет пути. – Ее ясные голубые глаза омрачила тень, а потом она улыбнулась мне. – Ты умный. Не слушай, если кто-то скажет иначе. И никому не позволяй отнять его у тебя.
– Что отнять? – спросил я, ставя тарелку на столешницу.
– Твое будущее.
Я повернулся к Нельсону.
– Я хочу закончить школу.
– Это не обсуждается.
– А что обсуждается? Ты хочешь заставить меня работать.
– В обмен на крышу над твоей тупой башкой. – Я промолчал, и он вскинул брови. – У тебя есть другие варианты? Как насчет той фермы, где ты убирал коровье дерьмо и спал в сарае? Если вдруг захочешь вернуться, только скажи. Я остановлю машину и позволю тебе сойти прямо сейчас.
«Бросишь, как собаку, на обочине дороги», – подумал я, пока все зародившиеся во мне надежды сгорали одна за другой. Я снова остался один. Значит, черт возьми, так тому и быть.
– Остановись.
Нельсон нахмурился.
– Что?
– Ты меня слышал. Я сказал «остановись».
– Погоди…
– Останови эту чертову машину.
Нельсон вздрогнул и крепче вцепился в руль. Он замедлил ход и, съехав на обочину, остановился; по обе стороны извилистой дороги возвышались деревья.
– Мы сейчас черт знает где. Послушай, Ронан, может, я заговорил слишком рано…
– Спасибо, что подвез. – Я вылез из машины и захлопнул за собой дверцу.
Нельсон опустил окно у пассажирского сиденья и медленно тронулся с места, чтобы держаться наравне со мной. Когда он заговорил, в его голосе слышалось отчаяние. И я догадался, что он нуждался во мне больше, чем хотел показать.
– Ты оставишь все свои вещи у меня в багажнике?
– Ага.
– Не глупи, Ронан. У тебя здесь ничего нет.
У меня никогда ничего не было. Я продолжал идти.
Он перегнулся через пассажирское сиденье, и тон его немного смягчился.
– Слушай. Я стал бы неподходящим родителем для маленького ребенка. Но сейчас я здесь, и мы – семья. Это нас обоих устраивает, верно?
Семья. Снова это чертово слово. Я остановился.
– Ну вот, – проговорил Нельсон. – Теперь садись и…
– Она собиралась уйти от него.
Он глупо моргнул.
– Что?
– Ты спросил, что сделала мама, чтобы вывести папу из себя, – пояснил я, пристально и твердо взглянув на Нельсона. – Он вернулся домой, проведя ночь в тюрьме за то, что избил ее. Ведь его никогда не держали слишком долго. И не защищали ее.
«Я ее не защитил…»
Я прочистил вставший в горле ком.
– Она сказала ему, что забирает меня и уходит. И он, черт возьми, ее убил.
Нельсон ссутулил плечи, старательно избегая смотреть на меня.
– Да ладно, ладно.
– И больше даже не заговаривай о ней. Не произноси ее имя. Ничего.
– Как скажешь.
– И