Моя жизнь. Махатма Ганди
мой новый адрес, он тотчас же разыскал меня.
По собственной глупости я умудрился получить раздражение кожи. На пароходе мы умывались морской водой, в которой мыло не растворяется, но я пользовался мылом, считая это признаком цивилизации. От этого кожа не только не очищалась, а, наоборот, загрязнялась еще больше, и у меня образовались гнойнички. Я показал их доктору Мехте, а он велел мне промыть кожу уксусной кислотой. Кислота жгла, и я плакал от боли. Доктор Мехта осмотрел мою комнату, обстановку и неодобрительно покачал головой.
«Это помещение не годится, – сказал он. – Мы приезжаем в Англию не столько для того, чтобы учиться, сколько для того, чтобы знакомиться с английскими нравами и обычаями. Поэтому вам следует поселиться в английской семье, а пока вы ко всему привыкнете, самое полезное было бы пожить некоторое время у моих знакомых».
Я с благодарностью принял его предложение и переехал на квартиру к другу доктора Мехты. Этот друг был сама доброта и внимание, отнесся ко мне как к родному брату, знакомил с английскими обычаями и приучал говорить по-английски. Много хлопот доставлял вопрос о моем питании. Я не мог есть вареные овощи, приготовленные без соли и других приправ. Хозяйка не знала, чем меня кормить. На завтрак мне давали овсяную кашу, что было довольно сытно. Но после второго завтрака и обеда я оставался совершенно голодным. Приятель убеждал меня есть мясо, но я ссылался на свой обет и прекращал разговор на эту тему. На второй завтрак и обед нам подавали шпинат, хлеб и джем. Я любил поесть, и желудок у меня был вместительный. Но я стеснялся брать больше двух-трех кусочков хлеба, так как считал это неприличным. К тому же ни за завтраком, ни за обедом не давали молока. Наконец мой приятель рассердился.
«Я отправил бы вас обратно, если бы вы были моим братом. Что значит клятва, данная невежественной матери и при полном незнании здешних условий? Такой обет не имеет силы, и соблюдать его было бы чистейшим предрассудком. Это упорство не приведет ни к чему хорошему. Вы ведь сознаетесь, что ели уже мясо и делали это, когда в этом не было никакой надобности. А теперь это необходимо, и вы отказываетесь, а жаль!»
Но я был тверд.
Изо дня в день мой друг настаивал на своем, но у меня хватило сил противостоять искушению. Чем больше он настаивал, тем более непреклонным я становился. Я ежедневно молил Бога о поддержке и получал ее. Я не могу сказать, что имел определенное представление о Боге. Это была простая вера, семена которой бросила в мою душу добрая няня Рамбха.
Как-то раз мой друг начал мне читать «Теорию утилитарности» Бентама. Я совершенно растерялся. Язык был настолько труден, что я ничего не понимал. Он стал разъяснять. Тогда я сказал: «Извините меня, пожалуйста. Эти мудрые изречения недоступны моему пониманию. Я допускаю, что необходимо есть мясо. Но я не могу нарушить данный мною обет и не хочу спорить на эту тему. Я уверен, что моя аргументация будет слабее вашей. Но, пожалуйста, оставьте меня в покое, как поступают с глупыми или упрямыми. Я ценю вашу любовь и знаю, что вы