Умереть, чтобы жить. Марина Крамер
отогнать от себя то, что услышала от Саныча, но это никак не удавалось. «Странные разговоры он со мной сегодня заводил, – размышляла Стахова, застегивая сумку и собираясь уходить. – То про внутренние дела инвесторов – мол, неплохо бы компромат иметь, теперь вот про личную жизнь Луцкого… Ему-то это зачем? А мне? Я до сих пор расхлебываю то, что уже нарасследовала, куда мне снова лезть?»
Мысли путались, решения не было, и всю дорогу до метро Ника не могла понять, какие чувства кипят в ней. С одной стороны, совершенно не хотелось лезть туда, куда никто не приглашал, но с другой… Раз все так удручены арестом Луцкого, стало быть, что-то в этом есть. И, возможно, будучи человеком посторонним и незаинтересованным, Ника сможет распутать этот узел?
«Брось, Стахова, забудь об этом, – уговаривала она себя, сидя в вагоне. – Ты только устроилась в хорошее место, занимаешься тем, что любишь, сын у тебя, в конце концов! Зачем тебе этот Луцкий и его мертвая жена?»
По дороге от метро Ника зашла в супермаркет – дома не было молока, она это хорошо помнила. Толкая перед собой непонятно зачем взятую тележку, в которой болталась бутылка молока, она вдруг зацепилась взглядом за что-то знакомое – это оказался брусничный свитер Филонова. Федор стоял в мясном отделе и выбирал курицу. Стахова от неожиданности остановилась. Даже в профиль было видно, что лицо Федора отечно, а рука, потянувшаяся к продавцу за покупкой, покрыта ярко-красными пятнами – аллергия. Филонов положил упаковку с курицей в тележку и в этот момент увидел Нику.
– Вероника? А ты как здесь?
– Да вот, за молоком зашла… Как ты себя чувствуешь?
– Как видишь… распух весь, жена тоже приболела, пришлось самому в магазин.
– Ты что же – живешь здесь?
– Да, практически в соседнем доме.
– Надо же… – протянула Ника, – а я и не знала. А я прямо в этом живу.
– В этом? – переспросил Филонов. – Снимаешь?
– Да. Я же не москвичка, нет у меня здесь недвижимости, – улыбнулась она.
– Значит, мы соседи почти, – Филонов толкнул свою тележку, – я и не знал.
– Да я тоже не знала.
– Ну, как там в редакции? Тихонов что-то не звонил еще, – спросил Филонов, продвигаясь в хлебный отдел.
Ника пошла за ним, чувствуя, как дразнит ноздри запах свежей выпечки. «Вот черт, сейчас ведь куплю и нажрусь, – печально подумала она, в то время как рука безвольно взяла со стеллажа хрустящий теплый батон с чесноком. – Да и черт с ним».
– Нормально все… было, – выдавила она с запинкой, – пока Луцкий не приехал, а за ним следом – полиция.
– Полиция? – удивленно повторил Филонов, останавливаясь. – Зачем?
– За Луцким. Его прямо из редакции и забрали.
Филонов пригладил волосы, потер щеку, потом потряс головой, словно стараясь вытряхнуть полученную информацию:
– Ничего не понял. Луцкого задержали? За что?
– Говорят, подозревают в убийстве жены.
– Чушь какая-то… – пробормотал Федор. – Они с женой давно вместе не жили, с чего