Мои Белые Боги. Алиса Кортно
Саше бы хотелось упасть в обморок, чтобы ничего этого не видеть, но это выглядело даже как-то…обыденно.
– Малыш еще. Берем?, – спросил кто-то из вестников, а тем временем Отика попытался забрать у дракона добычу, ухватился за кисть и потянул к себе, громко отчитывая дракона:– Плохо! Плохо! Нельзя есть людей!
В отличие от земных хищников дракон не старался защитить добычу. Сомкнулась челюсть, и часть конечности оказалась в руках Отики. Дракон посмотрел на него примирительно: мол, договоримся. Пополам?
– Я отучу тебя есть всякую дрянь!, – строго сказал Отика и вместе с остатками руки вернулся на доску. Вот тут Саше стало так плохо, так закружилась голова, что она начала оседать. Ее кто-то ухватил на руки, кто-то шепнул: – Выбрось. Выбрось!
Падать в обморок оказалось вовсе не приятно. Не как в кино: она – бах, потеряла сознание, он такой – бах, весь взволнованный подхватил ее на руки. Ничего подобного. Жутко заболела голова, горло пересохло, появился тяжелый привкус пепельницы во рту. Теперь понятно происхождение круглых, перерытых пятен в лесу, понятно, почему дорожки в лесу и территория вокруг укрепления выложена каменными плитами. Драконы не пробьются. Теперь понятно. У драконов и мориспен сходная диета. Это далеко не лучший мир, чтобы родиться человеком.
Она совсем не помнила, кому положила голову на плечо. Ее гладили по голове, как маленькую девочку, утешали, предлагали попить воды. От всей горечи было бы легче, если б пробились слезы, но они казалось, тоже застыли от открывшейся ужасающей правды. Дракон летел за нами в укрепление. И когда доска опустилась на то место, откуда взлетела, не выплаканные слезы пробились истерикой. Саша кричала, что хочет домой, требовала, чтобы они немедленно вернули ее на Землю. Кричала, что ненавидит их всех вместе с драконами и мориспен и будь они прокляты. И этот мир проклятый тоже пусть будет проклят. Грис держал ее за плечи и пытался успокоить, крепко держал, развернул к себе спиной и сжал.
Появилась Хала, появилась Мураша – шаманка и травница. Мураша прикладывала больным мох, варила отвары, промывала раны и по совету Саши делала это чаще, а когда все дела были кончены, собирала в комнате напротив «госпиталя» женщин и мужчин и пела какое-нибудь повторяющееся слово или предложение или просто на выдохе долго пела одну букву. Это походило на ввод людей в транс. Сейчас она достала какие-то палочки, ловко высекла камнями искру и подожгла палочки. Это далеко не ароматические палочки из магазина. Горело часть какого-то высушенного дерева, ветки. Палочка вспыхнула и задымила черным пламенем, пахло теплом и обволакивало сознание пледом. Мураша ходила вокруг Саши и повторяла: – Ааааааронум, Аааааааронум, Аааааааронум…
Сквозь черный дым был виден дракончик. Его повязали веревкой за шею, чему он не сопротивлялся и с почти нежностью поглядывал на вестников. Веревка эта была синевато-белого цвета и не была веревкой в привычном понимании физики этого объекта. Она напоминала электрическую дугу. Дуга эта колебалась, но первый конец находился в руке вестника, второй