Как снег на голову, или Всё будет хорошо. Лина Ермакова
проснулся. Его разбудили громкие разговоры соседей на общей общежитской кухне и гомон снующих в общем коридоре ребятни, просыпающихся ни свет, ни заря в выходные дни.
– Кстати, ты принёс костюм? Его сегодня потребует наш режиссёр. Мне хотелось бы, чтобы он был в целости и сохранности.
– Доброе утро! Принёс. Вот он на кресле прикрытый пледом лежит. Не переживай, всё в порядке.
Он улыбнулся сестре. Она иногда давала ему костюмы из их театральной костюмерки, где работала… Ах, нет. Ведь в театре не работают, а как это там у них… э-э-э… служила. Да, да, служила актрисой. Точно… Странно. Ведь и он служит. Но его служба на тысячу порядков отличается от её служения. Слово одно, а значений… и направлений …
Разговаривая с братом, Света уже накрыла на большом круглом столе, стоявшем в углу их небольшой комнаты завтрак.
– Марш умываться! – скомандовала она.
«Я вытащил свой сотовый из кармана или нет? Потом расспросов не оберёшься: «Для чего тебе такой «ископаемый» телефон, когда у тебя есть айфон»!». Да для того… Именно так они договорились общаться со своим шефом Николаем Ивановичем, у которого был аналогичный агрегат. Два номера, о которых никто кроме их двоих не знал.
Он подошёл к креслу якобы для того, чтобы сложить плед и незаметно проверил потайной карман в костюме. «Уф, выложил. Вопросов не будет». Взяв полотенце отправился в умывалку по общему коридору по которому носилась ребятня. Мальчишки важно подходили к нему и жали, здороваясь, его руку. Он у них пользовался уважением, для всех соседей он был военным, служащим в находящейся за городом части.
– Свет, как ты думаешь, – решил он спросить сестру, когда уже они вдвоём сели за стол. – может ли человек быть законченным негодяем, преступником, если даёт незнакомой старушке двадцать тысяч рублей?
– Не знаю, Миша. Всё может быть. А почему он так поступил, не знаешь?
– В смысле? Поступил плохо или поступил хорошо? – он с удовольствием уплетал вкусные пельмени.
– В обоих случаях. На всё должна быть причина, – Света ещё подложила ему порцию пельменей и посыпала их свежим укропом.
– Это понятно. В плохом, наверное, хотел «бабок» побольше срубить, а вот в хорошем… Не знаю.
– Да… «Люди гибнут за металл». Страшно, да? Несправедливо. Глупо.
– Ладно, давай не о нём, а о тебе. Как дела в театре? Опять «Кушать подано, барыня».
– Нет. Положительная динамика. Но я хочу сходить на кастинг на студию. Если не получится, я уж точно из-за металла гибнуть не собираюсь. Но нам с тобой за комнату платить надо, да и куртка тебе новая тёплая нужна. В костюме «Золотой рыбки» не проходишь, правда?
– А что, можно. Он кстати, очень тёпленький изнутри. Правда я на куртку его надевал.
Они с сестрой расхохотались, представив, как он поедет в метро в этом экстравагантном костюме, задевая своими яркими плавниками соседей по вагону.
***
Такс… Немного кремика… Вот так, хорошо… Упс! Сколько тут морщинок! Ничего, подтянем, вытянем, разгладим… Утюгом, что ли? Ничего!