Кости холмов. Империя серебра. Конн Иггульден
приподняв в руке бурдюк.
Когда мальчик кивнул, отец бросил ему бурдюк, и Угэдэй ловко поймал его под громкие возгласы и веселые взгляды толпы. Когда в шатер вошла мать и обвила ребенка руками, он сохранял твердость, стараясь показать отцу, что он уже не маленький мальчик и не растает в объятиях матери. Но Бортэ едва ли обращала на это внимание. Лаская лицо сына обеими ладонями, она рыдала по случаю его благополучного возвращения.
– Оставь его, Бортэ, – пробурчал Чингис жене, стоя у нее за плечом. – Он достаточно взрослый, чтобы воевать вместе с отцом.
Но женщина пропустила его слова мимо ушей, и Чингис только тихо вздохнул и немного смягчился.
Когда великий хан увидел Субудая, едущего прямо к нему через многолюдную толпу на равнине, в груди больно заныло. Вместе с полководцем вернулся Джучи. Оба мужчины спешились, и вместе с Субудаем Джучи направился к хану уверенным шагом прирожденного воина. Чингис обратил на это внимание. Как заметил и то, что сын был уже на дюйм выше отца. И только карие глаза по-прежнему напоминали о том, что отцом Джучи мог быть не он. Чингис не знал, как будет общаться с сыном, потому, игнорируя юношу, инстинктивно обратился к Субудаю:
– Надеюсь, ты вернулся с победой?
Субудай ответил с довольной усмешкой:
– Я видел много чудес, мой господин. И продвинулся бы еще дальше на север, если бы не твой приказ возвращаться назад. Значит, война?
Печаль легла на лицо Чингиса, но он лишь покачал головой:
– Об этом потом, Субудай. Врагов на ваш век еще хватит, но мой верный Арслан покидает меня. Как только вернется Джелме, мы устроим пир в честь моего старого друга.
Услышав новость, Субудай выразил сожаление:
– Я многим ему обязан, повелитель. В моем войске есть отличный сказитель. Могу ли я предложить его услуги?
– Десяток моих сказителей, как тигры, сошлись в поединке за честь сложить песнь о кузнеце-полководце. Твой человек тоже может присоединиться к ним, – ухмыльнулся Чингис.
Говоря с Субудаем, хан почувствовал, что Бортэ наблюдает за сыном. Она как будто ждала, пока ее первенцу скажут при всех хотя бы несколько одобрительных слов, прежде чем позвать его в дом. Наступило молчание, и Чингис наконец повернулся к Джучи. Как же трудно было держать себя в руках под пронзительным и дерзким взором его карих глаз. В монгольских станах уже давно никто не смел так смотреть на хана. И Чингис слышал, как сильно колотится сердце, словно перед ним стоял сейчас враг.
– Рад видеть тебя в добром здравии, отец, – начал Джучи голосом более низким, чем ожидал хан. – Перед моим уходом ты был еще слаб от яда убийцы.
Чингис заметил, как дрогнула рука Субудая, будто он хотел поднять ее и подать Джучи предупредительный знак. Полководец, казалось, был мудрее своего воспитанника. Однако юноша держался перед отцом уверенно, как если бы был рожден в законном браке и дома его ожидал радушный прием.
– Похоже, я не из тех, кого можно легко убить, –