Если бы ты был здесь. Джоди Пиколт
совсем понимаю, зачем именно еду к ней. Не то чтобы она просила меня приехать. И не то чтобы я навещаю ее регулярно. На самом деле, я не была у нее уже три месяца.
Быть может, именно потому я и еду?
«Гринс» – это дом престарелых, до которого можно дойти пешком от железнодорожного вокзала Гастингса-на-Гудзоне, вот почему я и выбрала именно его, когда моя мать появилась из ниоткуда после стольких лет радиомолчания. Естественно, она не пылала ко мне материнскими чувствами. Она была проблемой, которую следовало решить.
Здание дома престарелых построено из кирпича и отлично вписывается в окружающую обстановку. Все вместе выглядит так, будто сюда переместили кусочек Новой Англии. Вдоль улицы посажены деревья, а по соседству с домом престарелых находится библиотека. Вокруг входной двери булыжниками выложен узор из концентрических полукругов. Только когда после звонка вам откроют дверь и вы попадете в выкрашенные разноцветной краской коридоры и заметите фотографии на дверях, то поймете, что перед вами Центр по уходу за больными деменцией.
Я записываю свое имя в журнале посетителей и прохожу мимо женщины, бредущей в светлую комнату арт-терапии, в которой полно самых разных красок, глины и поделок. Насколько я знаю, моя мать никогда не занималась ничем подобным.
Здесь делают все возможное, чтобы облегчить жизнь несчастным больным. Дверные проемы для постояльцев имеют ярко-желтые рамки, которые они не могут не заметить; вход же в помещения для персонала и подсобки сливается по цвету с окружающими стенами, спрятан за нарисованными книжными полками или растениями в кадках. Поскольку все двери в жилые комнаты выглядят одинаково, на каждой есть большая фотография, обладающая особым значением для того или иного постояльца: член семьи, какое-то памятное место, любимый питомец. На двери, ведущей в комнату моей матери, висит одна из самых известных ее фотографий: бежавший с Кубы на плоту человек несет на руках обмякшее в результате обезвоживания тело сына. Фотография несколько гротескная и мрачная, от нее веет болью и страданиями. Иными словами, это одна из тех фотографий, что сделала Ханну О’Тул знаменитой.
Чтобы попасть в жилой блок, необходимо ввести специальный код. Устройство для ввода кода внутри жилого блока всегда окружено небольшим отрядом зомби-постояльцев, пытающихся заглянуть вам через плечо, чтобы узнать код и, по-видимому, открыть себе путь к свободе. Сами комнаты обитателей дома престарелых не заперты. Я захожу в комнату своей матери. Тут чисто и не захламлено. Телевизор включен – он работает без перерыва, – по нему показывают какое-то игровое шоу. Мама сидит на диване, сложив руки на коленях, словно в ожидании приглашения на котильон.
Она моложе большинства здешних обитателей. В ее черных волосах есть седая прядь, но она была у мамы, сколько я себя помню. На самом деле мама не сильно изменилась со времен моего детства, если не считать ее неподвижности. Мама всегда была в движении – разговаривала, оживленно жестикулируя руками, поворачивалась лицом к тому, кто задавал следующий вопрос,