Правосудие бандитского квартала. Давид Босс
реви, – прошу я. – У соседа по камере – Джэкоба-Апостола – над постелью висит плакат. Голая девушка заперта в туалете. Но она стоит ногами на унитазе и дотягивается до окошка под самым потолком. Плакат старый, ему уже лет двадцать. Вроде бы просто эротическая картинка, чтобы заключенный мог время от времени вспоминать, что в жизни существуют и женщины.
– Я не поняла, но, наверное, вы правы, мистер Ларни.
– Я тоже сначала не понял. Но потом Апостол показал мне заложенную под низ верхнюю часть плаката. Оказывается, надо всем этим надпись: «Из любого положения существует выход». Из любого, детка.
– Но вы же сами сказали…
– Ты кто такая?
– Я… – теряется Лора. Она очень мила в те моменты, когда теряется, и даже тогда, когда плачет. Хотя обычно плачущие женщины отвратительны.
– Чем ты занимаешься. Профессия у тебя есть?
– Я художница, наверное, или скульптор.
– Кто именно? Картины рисуешь? Изготавливаешь памятники на могилы?
– Не то и не другое. Я делаю из деталей старых автомобилей всякие забавные объемные композиции. Вот недавно окончила бизона.
– Это приносит деньги? – с сомнением спрашиваю я.
– Находятся чудаки, готовые украсить такой инсталляцией лужайку перед своим домом.
– Значит, ты работаешь с металлом? – Я удивлен, ведь обычно женщины предпочитают работать с более податливым материалом, например со слабохарактерными мужчинами.
– Я владею резаком, сваркой. А что здесь странного? Мой отец был автомехаником. У него даже была своя мастерская. Вот я и научилась.
– Ты хорошо умеешь варить металл?
– Для меня это так же просто, как для портного резать ножницами и сшивать материю.
– Тогда у меня есть план… – Я склоняюсь и шепчу Лоре на ухо, она кивает.
Она уходит обнадеженная. Может, я и неправильно сделал, что пообещал. Но речь идет о жизни моего сына. На карту поставлена не моя свобода или жизнь, а его. Пол, бедный мой мальчик. Я даже не спросил у Лоры, как называется твоя болезнь. Но в ее названии для меня нет смысла, я ничего не понимаю в загадках человеческого тела, точно так же, как хирург не понимает секретов сейфовых замков. Мне достаточно знать, что триста тысяч долларов способны спасти ему жизнь. И, если я этого не сделаю, то вся моя жизнь потеряет смысл. Не останется моего следа на земле.
Уже прозвучала команда «отбой», свет в камерах погасили. Он горит лишь под самым куполом бетонного цилиндра тюремного корпуса. Свет холодный, ртутный. При таком освещении лицо Джэкоба-Апостола кажется мне мертвым. Мы, лежа на своих постелях, тихо, практически беззвучно продолжаем разговор.
– Мне кажется, ты решился бежать. – Я различаю слова в шелестящем шепоте мафиози.
– Возможно, – соглашаюсь я.
– Как, я не буду спрашивать. Это твое дело. Но запомни: есть только два способа выжить в тюряге. Первый – смириться с тем, что ты останешься здесь до конца своих дней. Тогда и весь мир вокруг, ограниченный высоким