Блог, или Роман на слабо́. Сергей Николаевич Огольцов
заменялся куском непрозрачной жести с дырой для торчащей наружу буро-ржавой трубы от жестяной печечки ростом по колено окружающим, на её собственных жестяных ножках всё того же же древнего оттенка.
Горн с барабаном безмолствовали на шаткой этажерке у двери, рядом с ними временно помалкивал увесистый колокольчик опоясанный литой надписью «Дар Валдая», пока не затрезвонит сигнал начала/конца урока/перемены.
Неподатливо сучкастые поленья я колол на дрова для печечки под их навесом во дворе, неподалёку от дощатого сортира на две персоны, с двумя дверьми, помеченными буквами Կ и Տ.
Топор постоянно слетал с топорища, школьный сторож Гурген хмыкал в свои проникотиненные усы, а директриса Сурфик объявляла, что из моей манеры колки дров неоспоримо видна интеллигентность.
Ей как видно импонировала безропотность моей реакции на поведение топора – ни единого матюка вслед упорхнувшей железяке ху́евой.
Вечерами печечка накаляла пионерскую до обомления, но к середине ночи холод пронимал даже сквозь ватный матрас поверх брезента раскладушки и утром я из неё вылазил в зимнюю холодрыгу горной местности…
Перевод Улисса был начат не сразу, ибо сперва я углубился—с опорой на Chamber’s 20th Century Dictionary—в Джойсов «Портрет Художника в Молодые Годы», под предлогом потеснее снюхаться со Стефеном Дедалусом, прежде чем в «Улиссе» он вольётся в триумвират основных персонажей.
Хотя, и скорее всего, просто растягивал удовольствие, смакуя воссоединение с мурашнёй…
Если же какое-то место и после Chamber’sа оставалось неясным, то в воскресенье я выезжал автобусом в Степанакерт для консультаций с БCЭС в библиотеке областного центра местной автономии.
На следующий год мне выделили ничейный дом. Однокомнатный, однако из двух этажей – на первом хранилище огрызков школьных парт и вдрызг проржавевшей жести труб и печечек.
С получки я постепенно прикупал листы фанеры из магазинчика Стройматериалы на городском базаре и прибивал их к балкам потолка откуда часто сыпалась земля наваленная там для теплоизоляции.
С началом учебного года и окончанием фанерного ремонта, в комнату подселили молодого педагога распределённого в деревню Сейдишен после педвуза в Ереване.
Артур носил очки и чёрные кудри умеренной длины, в школе преподавал Армянский, а дома на чисто Русском языке рассказывал мне про вековые раны Армении.
Он продержался почти два месяца, потом привёз из Еревана мешок подержанной одежды для подрастающих жителей деревни, в виде откупного, и больше я его не видел…
А когда выпал первый снег, пришлоь физически осознать, что зимовка с жестяной печкой, в которой нечего зажечь, будет совсем холодной. По этому поводу, взял я топор купленный в ходе ремонта и пошёл в лес.
На склоне, в чаще могучих буков что-то подвело меня к дереву не мельче прочих, но почти убитому широкой нишей пустоты проевшей комель чуть выше корневища.
Возможно дриаде этого дерево уже