Куриный бульон для души. Прощение исцеляет. 101 теплая история о том, как оставить прошлое и начать двигаться вперед. Эми Ньюмарк
каким он был человеком, – оценить его скрытую романтическую натуру.
Возможно, не случайно я нашла эту рукопись после его смерти. Думаю, так он подал мне знак, чтобы я следовала своему призванию и выбрала то, что мне по сердцу. А мне всегда хотелось сочинять истории. Писать, как папа. И как он, склонившись над рукописью, выстукивать по ночам: так-тактак-тактактак-так… И сейчас, когда я пишу эти строки, я чувствую, что мой отец рядом – он заглядывает мне через плечо и читает написанное.
Когда я обучалась ремеслу сценариста, меня научили излагать сюжет, следуя композиции из трех частей, характерной для большинства фильмов. История моих взаимоотношений с отцом тоже выстраивалась по классической схеме любой трехактной драмы. В первой части я не понимала его. Во второй – боролась с ним. А в третьей – по-настоящему узнала и полюбила.
Я прощаю тебя, мама
Прощение означает, что человек, причинивший обиду, тебе намного важнее, чем сама обида.
Мы стояли с мамой у кинотеатра и ждали, пока мой муж купит билеты. Сегодня в наших планах было посмотреть новую экранизацию «Золушки», и я очень надеялась, что совместный уик-энд нас не разочарует. Мама благосклонно приняла мое приглашение сходить в кино и сейчас выглядела вполне довольной. С тех пор как она переехала в наш городок, я всячески старалась ей угодить, хотя глубоко внутри постоянно задавала себе вопрос: не совершила ли я ошибку, настояв на том, чтобы она бросила Калифорнию и перебралась к нам на Средний Запад.
Мама все еще тяжело переживала потерю своей квартиры из-за пожара. Ей и в самом деле пришлось несладко. Она не только потеряла все имущество и неделю жила в придорожном мотеле, но и вынуждена была отдать чужим людям любимого кота, Перки. Мамина адаптация в новых реалиях проходила тяжело – она все еще чувствовала себя одиноко и грустила по старым друзьям. Я ее хорошо понимала – мало кто в свои восемьдесят готов кардинально поменять жизнь и оторвать корни от мест, в которых прожил три десятка лет.
Поскольку мой брат умер несколькими годами ранее и я осталась одна у мамы, я сама и инициировала ее переезд к нам. Однако сейчас я тяготилась этим решением. Меня не столько угнетала ответственность, сколько ощущение, что из-за мамы я постоянно нахожусь в ограничениях – я зависела от ее настроения, от ее самочувствия, от ее капризов. Мне хотелось дать ей уверенность в том, что со мной она будет в безопасности и не почувствует себя брошенной. Но я и сама хотела быть защищенной, а не испытывать постоянный стресс от общения с ней.
К сожалению, наши отношения всю жизнь, с самого моего детства, были нелегкими. Мама никогда не замечала, как ранила меня и нарушала мои границы. Ни в моем детстве, ни сейчас она не проявляла ко мне деликатности и великодушия – не принимала в учет моих жертв, уступок, попыток ее порадовать и обеспечить комфорт. Я терпеливо сносила ее упреки, мирилась с тяжелым характером и закрывала глаза на самодурство. Раз за разом, когда