Русский крестьянин в доме и мире: северная деревня конца XVI – начала XVIII века. Елена Швейковская
Такие внешние общие условия, несомненно, воздействовали на частную жизнь крестьян, привносили в нее жесткость внутренних отношений, крепившую авторитарность главы семьи и подчиненность ему.
Приведенный законодательный материал, в той или иной степени касающийся людей, связанных родственными узами, и опосредованно вытекающие из него обыденные последствия наглядно демонстрируют место семьи в сфере переплетения публичного и частного, общественного и личностного.
Особый интерес представляет Домострой, в редактировании которого, а возможно, составлении участвовал священник Благовещенского собора Сильвестр. Принадлежа к жанру учительной литературы, памятник содержит собрание нравственных, юридических и обиходных норм, которые предлагались состоятельной городской семье. В части, относящейся как раз к ведению и «доброму» содержанию домохозяйства, встречается термин «семья». В главе с наказом ключнику о приготовлении постной и мясной еды (гл.18 и 51 первой и второй редакций) термин вынесен в заголовок «…и кормить семья в мясоед и в пост», и он употреблен в собирательном смысле, обобщающем устойчивую социальную ячейку. Глава дома – «государь», прежде чем дать распоряжение ключнику, должен «з женою о всяком обиходе домашнем посоветовати», о блюдах в постные и мясоедные дни, о приготовлении напитков, которые надобно «носити государю и его жене, про семью, и про гость». Изложив возможные варианты обедов и ужинов, составитель «домоводческой энциклопедии» дает рекомендации по кулинарии. Он предваряет их следующим заголовком: «Наказ от государя или от государыни ключнику и повару, как варити на семью, челяди или нищите, скоромную и посную еству»[60]. Содержание главы вполне определенно отделяет хозяина городской усадьбы – «государя» с женой-«государыней» и детьми, т. е. семью, от челяди: слуг-мужчин, «женок челяденных», «девок и робят», а также от «лутчих людей приказных» или торгующих. При многоотраслевом домовом хозяйстве зажиточного горожанина, наполненном гостями, разными слугами, привечаемыми нищими, его семья отчетливо выступает как брачно-родственная ячейка, самостоятельная и главенствующая в доме. Между семьей «государя» и челядью улавливается известная дистанция, а тот факт, что «отрадные» люди из нее удостаивались «прибавки остатков» с «государева» стола, лишь подчеркивает это.
Обратимся к рассмотрению крестьянских семей, бытовавших в повседневной реальности XVI–XVIII вв. Заглянуть внутрь крестьянского двора и познакомиться с семьей севернорусских крестьян позволяют, до некоторой степени, подворные переписи населения, в частности 1678 г. и так называемая «ландратская» 1717 г.; преимущество последней состоит в том, что в нее внесены и женщины. Переписные книги 1717 г. зафиксировали конкретные семьи с мужским и женским кругом родственников. По переписи 1678 г., включавшей только мужчин, отчетливо видна поколенная, нисходящая (деды-отцы-внуки) организация семьи. Объектом таких переписей был двор – посадский в городе,
Домострой. СПб., 1994. С. 27, 120.