Петровка, 38. Юлиан Семенов

Петровка, 38 - Юлиан Семенов


Скачать книгу
стоял в коридоре большой коммунальной квартиры возле открытой двери Льва Ивановича. Он стоял, закрыв глаза, устало опустив руки вдоль тела, взъерошенный, осунувшийся и по-мальчишески еще нескладный. Несколько раз он собирался переступить порог, но каждый раз что-то удерживало его, и сердце гулко падало в груди, а кровь приливала к голове и щекам. Потом он вошел и сказал:

      – Здравствуйте, Лев Иванович.

      – Здравствуй, Леонид. Садись.

      – Спасибо. Постою. В ногах правда.

      – Скверное настроение? – спросил старик.

      – Скверное. Хорошее какое слово – «скверное». Почему-то оно уходит из устной речи.

      – Век требует более резких определений, да? «Дрянное» – это, по-видимому, точнее?

      – В моем положении – да.

      – А что случилось?

      – Да ничего особенного… Так, глупость…

      – У нас сейчас с тобой идет разговор по принципу: язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли, не так ли?

      – Вроде бы…

      – Жаль. Надо быть всегда искренним. Как Достоевский. По-моему, он самый искренний человек из всех искренних.

      – Он был жестоким.

      – Есть жестокость и жестокость. Важно, на чем она зиждется.

      – Можно ли оправдывать жестокость, Лев Иванович?

      – Можно. Восторгаются ведь Желябовым, Перовской и Кибальчичем, которые убили императора Александра Второго, а ведь он, по отзывам некоторых современников, был, я бы сказал, обаятельным человеком. Понимаешь? Жестокость Желябова была жестокостью правды во имя доброты.

      – А жестокость по отношению к человеку, совершившему глупость?

      – Какую глупость?

      – Просто глупость. Обыкновенную глупость.

      – Видишь ли, человек, совершающий обыкновенные глупости, либо психически нездоров, либо предельно эгоцентричен. По-видимому, надо очень четко и честно определять людские поступки, и тогда то, что нам кажется глупостью, может на поверку оказаться либо преступлением, либо узкомыслием. Узкомыслие в больших вопросах – также преступно. И в общегосударственных, и в человеческих.

      – А если преступление рождено глупостью?

      – Оно так же ужасно, как и рожденное умом. Тут разница только в степени жестокости. Кстати, иной раз преступление, продиктованное глупостью, бывает более жестоким, нежели рожденное умом. И то, и другое должно быть наказуемо.

      – Но преступление не принесло никому никакого вреда.

      – Так не бывает. Преступление, даже не совершенное, а задуманное, уже породило преступника.

      – Вы учили меня честности в поэзии, Лев Иванович…

      – Не может быть честности в чем-то. Это не честность, если она частична. Честность должна быть генеральным качеством человека.

      – Лев Иванович…

      – Да.

      – Знаете, наверное, мир все-таки ужасно устроен.

      – Чепуха. Он устроен логично, а потому – прекрасно.

      – Логична геометрия, – сказал Ленька, – а что в ней прекрасного?

      – Мы же говорим о мире, а не о геометрии…

      – Лев Иванович…

      – Слушаю


Скачать книгу