ИнквизиTor. Елизавета Домина
общения с Мироном, Апостол уже знал от участкового о травме Анны.
Для Мирона упрёк от Петра Сергеевича в больничной палате не был мимолётным. «Профнепригодность, нехватка опыта» – прозвучало вызовом.
Апостол пытался понять ситуацию. В надежде на то, что подчинённый поможет раскрыть завесу тайны, пришёл в клинику. Ответа он так и не получил. Сделал для себя вывод, что не стоит доверять версии сотрудника. Непредвзятое отношение всегда срабатывало на пользу следствию. Общение с участковым после проверки документов для Петра Сергеевича стало загадкой: почему девушка травмирована вечером? Именно в тот момент, когда Мирон находился на задании? Неужели в их рядах, в лице Мирона ‒ оборотень? Играет роль сотрудника только с целью накопить потенциал? Тогда понятны приступы с тремором, образ жизни в заточении и чрезмерное рвение к работе. Почему не рассказал о столкновении?
Всё было бы проще. Внесли в папку «новые обстоятельства», назначили другого сотрудника. В любом случае, Объект нуждается в наблюдении, дело необходимо передать. Но как исцелить себя от возникших подозрений по поводу Мирона? Закрывается, не даёт новых обстоятельств процессу выяснения. Апостол принял решение. Обозначить в операции форс-мажор, выяснить статус «Объекта». Не исключено, что она сильна настолько, чтобы посеять раздор в отделе. Скинув белый халат при входе, Пётр Сергеевич достал свой смартфон.
– Через час жду в гости!
Если в схеме Мирон – Анна возникли сомнения, стоит включить в связку третье лицо. Рассеять узел напряжения. Почему из рядовой ситуации образовалась путаница? Сначала в папке оказывается другая женщина, потом при исследовании места жительства возникает два травмированных участника. Теперь и вовсе неприятное ощущение несоответствия сотрудника. В срочном порядке надо искать точки соприкосновения и держать дело под личным контролем. Госпитализация Мирона своевременная, как и изоляция Анны, есть время подумать.
Детство Мирона
― Сюда иди, щенок! Ближе, ― перед Мироном на старой табуретке сидел отчим в тельняшке, пошатывающийся от объёма выпитого алкоголя. ― Что это?
– Дневник, ― мальчик, смахивая робко слезы, доверчиво смотрел на мужчину.
– Вижу, что дневник. Каких, на хрен, родителей в школу? Опять под юбкой мамки прятаться решил? Я тебе не отец, сопли вытирать не стану. ― Отчим пристально вглядывался в глаза ребёнка, словно наслаждаясь растерянностью Мирона.
Этот взгляд преследовал в жизни ещё долго. Так же, как и образ ремня, болтающегося на двери полированного шифоньера. В первые месяцы совместной жизни с новым мужем мать старалась защищать от гнева отчима. Позже лишь подходила после очередной воспитательной процедуры, дождавшись, когда тиран уснёт. Гладила по голове сына, рассказывала, что нужно потерпеть: денег у матери с мальчиком на жизнь не хватало. Появился отчим, который, работая на заводе, начал приносить в дом еду. Мама Мирона и этому была рада, закрывая глаза на воспитательные методы новоиспечённого супруга.
Отца Мирон помнил