Забытая федерация. Алексей Поганец
Но обида не давала. Хотя на что я обижаюсь? Ведь сам не планировал монахом год быть.
– Не за что тебя прощать, мы вроде не договаривались хранить друг другу верность. Тем более мы же не думали, что встретимся всего через месяц, – сказал я с паузами и одышкой. Камень на душе реально давил на легкие.
– Но ты же смог.
Я молча откинулся на кровати, она улеглась сверху на меня и целовала мое лицо.
– Для чего?
– У меня кроме тебя никого не было, хотелось попробовать, как это.
– Ну и как?
– Не проси – не расскажу подробности.
Я молча лежал, закрыв глаза тыльной стороной руки. Она попыталась убрать мою руку, но я не давал.
– Нет, не думай, я не хочу рассказывать не потому, что это лучше было, а совсем наоборот, с тобой никто не сравнится. Просто мне стыдно.
Я продолжал лежать. Ревность душила. Единственная мысль в голове. Хочешь, чтобы тебе говорили правду, умей прощать. Это работает с детьми, и это работает с женщинами. Но как же это сложно! Может, послать ее подальше?
Остроухая же видно подумала, что я с ней не буду разговаривать, пока не расскажет подробностей.
– Ну ладно, сам просил. Было это четыре дня назад. Мы с моим несостоявшимся женихом Литцитцикелем встретились на симпозиуме в Арваре. После ужина он пригласил меня слетать на природу. Я, конечно, понимала, для чего. Но интересно было, что будет дальше. В общем, случилось это на сиденье в глайдере.
Для меня самого неожиданно ревность распалила огромное желание. Я молча притянул Остроухую к себе. Пусть считают подкаблучником, Да и вообще, кому какое дело, шли бы все нафиг. Мне бы главное того аграфа при встрече не грохнуть. Но это все потом. Сейчас только Остроухая, да и нет ничего лучше, когда любимая просит прощения.
Уже немного позже я лежал на спине, она у меня на груди.
– Зачем ты вообще этот разговор затеяла?
– Мне было стыдно перед тобой, камень прямо с души упал. Теперь так легко.
– Зато этот камень у меня в душе теперь.
Я прислушался к своим ощущениям. Здоровый камень растворился, остался холодный осколочек, где-то на диафрагме, лежал вроде и не мешал даже, но он был.
– Ну прости.
– Ведь ты могла хотя бы на потом этот разговор перенести.
– Не могла, потом ты меня не простил бы.
Я задумался, пожалуй, правда. Потом бы я ее точно не простил.
В дверь позвонили. Кого там еще принесло?
– Лежи, постучат и уйдут.
Я снова улегся. В дверь начали стучать ногой.
– Дикий, оглох, что ли? – раздался голос Гнома, которому не нужны были рупоры.
– Надо вставать, этот дверь сломает скоро.
Я надел шорты и пошел открывать дверь.
– Ну ты чего тарабанишь?
– Ты живой, что ли? Почему на сообщения не отвечаешь? Я с утра тебя найти не могу. Куратор сказала, что вернула тебя два часа назад, чем можно было заниматься два часа… Здрасьте.
Я обернулся, из спальни вышла Остроухая в моей новой майке. Ну уж очень хороша она была в ней. Я даже залюбовался. Немного заревновал.
– Привет, у него,