Собаня. Алекс Лоренц
Братская могила павших в боях неизвестных солдат. Ряды захоронений героев войны. Люди, прославившие город.
Вот еврейский участок. Антон давно заприметил здесь могилу мужчины, прожившего сто шесть лет. Всякий раз, когда он видел у дороги тот памятник, его разгоряченное водкой воображение не на шутку разыгрывалось. Он пускался в путаные беседы с самим собой о жизни, смерти, вселенной.
О тщетности людского бытия.
О тщетности ТВОЕГО бытия, Антон Викторович!
А ведь к нему давненько не обращались по имени-отчеству. Когда-то привычное сочетание «Антон Викторович» зазвучало странно, словно стало обозначать некий неведомый объект.
– Антон, сука, Викторович! – издевательски произнес он вслух, смакуя.
Новые участки. Относительно новые, конечно. Конец восьмидесятых, начало девяностых. В те смутные годы могилы вырастали гроздьями, как поганки в лесу после дождя. Упершись в разрушающийся бетонный каркас недостроенного предприятия, орда захоронений обогнула его и усыпала овражный склон до самого ручья. Весенние оползни обнажали гнилые гробы, выволакивали наружу червивые куски почерневшей осклизлой органики. В дождливые дни запах там порой стоял непереносимый…
Увязнув в болоте угрюмых размышлений, Антон забылся и прошел дальше своего обычного последнего рубежа.
Из перелеска поодаль донесся крик.
Затем еще один.
Человек?..
Так надрывно и надсадно способен вопить лишь тот, с кого заживо сдирают кожу.
Для самоуспокоения Антон решил, что это дворняга защемила лапу – вот и орет как припадочная.
Он развернулся и заспешил восвояси.
Крик повторялся снова и снова, пока его не пожрала октябрьская морось.
Антон вернулся в сторожку, запер хлипкую дверь на замок.
– Хватит на сегодня обходов, – буркнул себе под нос.
Черт… а ведь эту дверку какой-нибудь громила вышибет одним ударом ноги. Тревожной кнопки для вызова подмоги здесь нет. И как же тогда спасаться? Антон был не в той физической форме, чтобы дать отпор врукопашную. Если повезет, успеет выстрелить в лицо из стартового пистолета. Это оглушит противника, причинит ему немного боли. Может быть, ослепит. А может быть, лишь разозлит или раззадорит.
Лучше забыть о тех воплях в перелеске. В жопу это все. Водка стынет.
Он устроился поудобнее в продавленном кресле, придвинул поближе обогреватель.
Прошло минут пятнадцать, и ему показалось…
…показалось?
…будто он слышит голоса снаружи.
Он прибавил громкости, позволив старому сварливому ящику орать вволю.
Голоса приблизились. Несколько человек то и дело срывались с шепота на громкий спор. Теперь у Антона не осталось сомнений: ему не мерещится.
За все время его работы кладбищенским сторожем ничего подобного не случалось. Сатанисты, готы, вандалы, некроманты