Без Отечества…. Василий Панфилов
него. Почти незаметная пауза, и слуга, не без труда подхватив багаж, понёс его к экипажу, ухитряясь прямой спиной, походкой и всем своим существом выражать неудовольствие от моего присутствия.
– Херр… – ещё раз сказал он, положив чемодан на задок экипажа и едва заметно склоняя голову. Ожидаемо… и немного смешно. А ещё – грустно.
Все эти игры, призванные показать нежеланному гостю место, выразить своё неудовольствие излишне бесстрастной или напротив, любезной мимикой, постановкой корпуса и прочими психологическими трюками, я прошёл ещё в прошлой жизни на специальных тренингах. А здесь, в этом времени, я сперва улучшил, закрепил их общением с московскими коллекционерами и профессурой, а после отточил в кругу моряков Российского Императорского Флота. Слуги провинциальных датских помещиков, да хоть бы и сами помещики, это не те люди, которым по силам смутить меня.
Смешно! А ещё грустно и… противно. Понятно, что «дядюшка» Юхан опасается проявлять родственные чувства, ожидая, очевидно, просьб о помощи и совершенно не желая предоставлять её. Но право слово, всё это можно было сделать гораздо изящнее!
Впрочем, о чём это я… Это же Дания! Сытая, уютная европейская провинция. Захолустье. При всей моей симпатии к этой стране…
Ехали молча. Слуга, так и оставшийся безымянным (что, к слову, вопиющее нарушение правил приличия) правил лошадьми, бежавшими неторопливой рысцой по хорошо укатанной грунтовой дороге. Поначалу он сидел на козлах излишне прямо, этаким деревянным болваном, не поворачивая головы по сторонам, с напряжённой спиной и шеей.
Полчаса спустя он несколько отмяк и кажется, забеспокоился. По-видимому, согласно его или хозяйским замыслам, я должен был вести себя иначе. Сперва он начал ёрзать на козлах, потом завертел головой, и наконец обернулся всем корпусом, как бы провожая взглядом ничем не примечательную ферму, обсаженную аккуратным прямоугольником деревьев. Очевидно, столь нехитрым образом он вызывает меня на разговор, но… неинтересно.
Не обращая внимания на его оборачивания и кхеканья, сижу молча, с тем скучающим пресыщенным видом, который я подхватил в Севастополе у военных моряков, и который замечательно ложится на мою своеобразную физиономию. Я отчасти благодарен столь холодной встрече.
Погасло, подёрнулось пеплом недавнее очарование Данией, пришло осознание, что милая, сказочная страна, очень походит на пряник с сахарной глазурью, в котором самое вкусное – эта самая глазурь. А само тесто хотя и неплохое, но в общем-то обычное, да и то – на любителя.
Тянутся вдоль дороги аккуратные фермы в обрамлении деревьев, небольшие уютные рощицы и рыбные пруды. На полях видны стада знаменитых датских коров, работающие в поле люди, мелькают иногда где-то вдали отчаянно чадящие трактора, коптящие низкие облака.
В России ещё лежат снега, а здесь уже вовсю растёт молодая зелёная трава и ведутся полевые работы. Без спешки, без страды. Да и куда спешить, если климат ровный, а зима больше напоминает