Город Мёртвых. Алексей Анатольевич Рожков
собственно и сожрал бедолагу. Пусть земля ей будет пухом. Мы конечно её не знали, но народ сказывал небывалой красоты и добра была женщина. Но что с этого троглодита басурманского взять. В нём же нет ничего святого, а вместо мозгов желудок. Мы иногда с сёстрами представляем – какая она была наша матушка. Жалко, даже имени её не сохранилось, не успел папаша-душегуб спросить. Так и проглотил целиком, и не подавился, тварь крокодиломордая.
Аресу на миг показалась, что на вертикальные железы девушки-змеи накатилась слеза, а может это просто отработали увлажняющие железы.
– Так вот, – продолжила она как ни в чём не бывало, – мы – шесть сестёр, представляем собой, как нас здесь называют «Круг сестёр ужаса», вторую власть в королевстве. Нас боятся и уважают. Знают, смерды, что стоит нам папаше накапать, как он здесь камня на камне не оставит. Любит он нас по-своему, рожа людоедская.
Демоница продолжала спускаться вниз, показывая дорогу, а взгляд Очищенного невольно метался между её мускулистой спиной и аппетитными ягодицами.
– Первую власть в замке пытается из себя корчить местный королёк. «Князь тишины», как он себя называет, Дурандот Балдуин II. Тупица непроходимый. Ещё и женился, недоумок, на княгине Давальской. Та уже пересовокуплялась со всем городом. И даже с цирком уродов, который тут к нам попадал по случаю из потустороннего мира. Уж и голая она тут ночами по городу на коне скачет, и уж каких только гнусностей похотливых не творит, а Дурандот этот всё ей ножки целует, да считает ей наичистейшей из дев. Всё стихи ей посвящает с памфлетами.
Махаллат вдруг резко остановилась, как бы прислушиваясь в напряжении. Арес с Аве чуть было не налетели сзади на неё по инерции.
– Послышалось, – сообщила она, – много у нас тут звуков разных слышится потусторонних… Так о чём я? Да, вспомнила, графиня-то эта, полное имя у неё Аманда Ананьевна Давальская, уж и не знает, как ещё извратиться. Это ведь от неё пошло – пить шампанское и сношать всё живое, а как всё это закончится – пить всё, что горит и сношать всё, что движется. Но ей, этой Давальской княгине, и этого мало. Она всё, что не горит поджигает и пьёт, а все что не движется – двигает и сношает. Вот такой суровый нрав у сильных мира сего в нашем городе. Что тут говорить, иной раз даже мы, порождения похоти и тьмы, поражаемся её ненасытности. Короче, не дай Боже тебя, красавчик, ей увидеть. Точно засадит в самую высокую башню и засношает до смерти.
– А как называется ваш городишко-то? – поинтересовался Арес.
– Наш-то? Да так и называется – Город Мёртвых. Почему, спросишь ты? Ну вы это сам всё поймёте чуть позже. Ну вот мы, кстати, почти и пришли.
Попав на один из нижних уровней, после бесконечного спуска в никуда, они зашли в толи праздничное, толи траурное помещение, не поймёшь. Зелёнокожая Маша показала, что можно пройти дальше по огромному белому мраморному залу, украшенному статуями обнажённых мужчин, в рафаэлевской манере стоявших в нишах внутри стен и подсвечиваемых факелами.
– Я надеюсь это не ваши замороженные парни? – пыталась