Первая жертва. Роберт Шекли
в Мире Охоты она непопулярна.
– На что же вы живете?
– Правительство выплачивает пособие каждому зарегистрированному охотнику. Размер зависит от того, сколько человек мог бы заработать, если бы не охотился – это определяет налоговый инспектор. Называется «отрицательный подоходный налог», очень многие его получают. А за каждое зарегистрированное убийство выплачивается премия.
– Но как правительство может это себе позволить? Похоже ведь, ему половину населения приходится содержать.
– Все просчитано. Охота притягивает туристов, которые и обеспечивают основной доход государству. Без Охоты и денег не будет, поэтому власти делают все возможное для поддержки охотников и их егерей. К сожалению, этого недостаточно – возьмем хоть меня.
– Да? Я думал, у вас все отлично.
– Надо же держать марку. На самом-то деле я с трудом концы с концами свожу. Больше всего денег я потерял на другой составляющей Мира Охоты, которая затягивает еще больше, чем Охота как таковая. На королеве всех пороков – игре.
– Разве воздержаться так трудно?
– Попробуй воздержись. Игорные законы у нас уникальны. Игра не только легальна, но временами и обязательна.
– Вас заставляют играть?
– Большинство заставлять не приходится. Эсмеральдийцы люди рисковые, это наша национальная черта.
– А если все время проигрываешь?
– Проигравшихся объявляют банкротами.
– И что с ними делается потом?
– Если ты опустился на самое дно – денег ни гроша и занять негде, – сдаешь оставшееся имущество в казну и становишься правительственным рабом.
– Ладно вам! Рабства в современном мире не существует!
– Да ну? Чарльз, расскажи мистеру Эрдману про рабство.
– Извольте. – Круглолицый, лысый, пузатый бармен вытер красные ручищи о грязноватый, белый в синюю клетку, фартук. – Из первых рук, так сказать. Видите кольцо на мизинце? Это эмблема государственного раба. – Кольцо, похоже, было из черного дерева с мелким блестящим камнем. – Следующей весной будет три года, как я им стал. Пятикарточный стад, вот что меня подкосило. Здесь я помогаю в туристский сезон, а постоянно работаю на таможне.
Гарольд не знал, что сказать. Невежливо как-то спрашивать раба, как он относится к рабству, но здесь оно, кажется, в порядке вещей. Чарльз не считает его позорным, Майк Альбани тоже.
– Без рабства в таком месте не обойтись, – сказал Альбани. – Наши граждане любят веселиться и рисковать, а обслуживать всю эту веселуху некому. Даже госслужащие у нас в основном рабы, а в коммунальные службы свободных и подавно не заманишь.
– Чудеса, – сказал Гарольд.
– Это полезный институт, – подтвердил Чарльз. – Можно вести интересную, рисковую жизнь, не боясь, что с тобой случится что-то уж очень плохое – ну, разве что убьют, это да. В худшем случае ты разоришься и тебе придется работать.
– Это тоже не навсегда, – продолжил Альбани. – Начинаешь,