Личный тать Его Величества. Николай Стародымов
что я сказал?
– Слышал, государь! Святое дело…
– Вот-вот…
Пётр Головин не так давно стал государевым казначеем. Крепко ему доверял Иоанн Васильевич. И, в общем-то, правильно делал.
Пётр Иванович оказался на своём месте – свою деятельность на благо царства показать умел, ласковый взгляд государев ловить наловчился. К тому же, будучи человеком верным, не стремился сознательно кого-то оголдить. Из тех, о ком говорили: не торопи события – дождись случая!.. Он и умел ждать!..
Однако ж со временем и сам утратил осторожность…
Впрочем, о том рано ещё!.. О том речь впереди.
Воейков скользнул по казначею взглядом, да и перевёл его опять на государя – что ему какой-то счетовод, пусть и личный царёв, пусть и из дородных! Головин и вовсе не обратил внимания на стоявшего у стены рядового юного опричника – слишком мелка вошь!..
Не дано человеку прозревать грядущее!.. И не в этом ли – высшее счастье человечества?..
– Что о каждом государевом холопе, невинно пострадавшем, печёшься – то похвально, – ласково казал царь Тёмкину. – У Господа на то на каждого из нас, тварей ничтожных, особый счёт ведётся… И твоими хлопотами эти проказники, – кивнул в сторону Сукина и Воейкова, – наказание понесут достойное…
Царь откинулся на высокую прямую спинку сиденья, обвёл отеческим взглядом стоявших перед ним царедворцев.
– Ну всё, ступайте!
…Воейков уже занёс ногу через порог, когда услышал повелительное:
– Ванька!.. И этот, как тебя, Меньшой!.. Останьтесь-ка, я вам двоим ещё свою волю не объявил!..
Расслабившийся уже было Воейков похолодел. Чтобы государь самолично его окликнул!.. Да ещё пообещал лично же свою волю объявить!.. Ещё не случалось такого ни разу.
Он затравленно оглянулся на Сукина… И увидел крупные капли пота на посеревшем лице своего начальника.
Вдвоём они вернулись к креслу.
Царь глядел Воейкову в глаза, прямо, упорно, резко… Меньшому стало жутко… Однако отвести взгляд боялся… Даже моргать позабыл!..
Жёсткий иоаннов взгляд не каждый мог выдержать.
Ивану Васильевичу выдержка Меньшого понравилась. Он оценил увиденный ужас, и то, что взгляд выдержал, тоже оценил.
– Что, говоришь, сладкая девка была-то? – спросил, усмехнувшись.
Чувствовалось, впрочем, что просто так спросил, без особого интереса. О другом думал.
– Хороша… – напряжённо подтвердил опричник, теряясь в догадках, что сейчас последует.
– А всё ж таки мужних баб трогать – не дело, – назидательно поднял палец государь. – Особенно ратников, которые на войне… Не по-христиански это, грех!.. Опять же, прибьёт тебя ейный супруг – и правильно сделает. Я его даже за то сильно наказывать не стану – буде земской он окажется, а ты опричный… Пей вино, а не брагу – люби девку, а не бабу!.. – коротко хохотнул он. – А для грешных утех – и вовсе срамных девок хватает…
О том, что Иоанн Васильевич особым целомудрием не отличается, знали все его приближённые. Однако известна