Утопающий во грехе. Александр Звягинцев
Кресало, – вздохнув, сказал он. – Давайте попробуем еще раз разобраться, что же с вами конкретно произошло… Итак, вы утверждаете, что лейтенант милиции Шламбаум, то есть, простите, Кардупа, потребовал от вас взятку за прекращение дела, возбужденного по факту совместной драки, в которой вы нанесли увечья пенсионеру Гвоздюку…
– Нет, не так все было.
– А как?
– Этот Гвоздюк, хоть и пенсионер, а бугай еще тот! Такой изувечит и не заметит. А драка случилась от того, что мы проверяли самогон на вкус и крепость.
– Самогон-то вам зачем? – укоризненно спросил Абелин. – Ведь по закону самогоноварением заниматься нельзя. Водки вон теперь в магазинах – залейся. В любое время дня и ночи.
– Конечно, с водкой теперь не то что при коммунистах, – согласился Кресало. – Но, гражданин следователь, безопаснее! Самопал осетинский хлебать – себя не жалеть!
Кресало наставительно поднял указательный палец вверх и укоризненно посмотрел на Абелина – мол, не ожидал от вас, дорогой товарищ, такой глупости и незнания окружающей обстановки.
– Ну, понятно. Чего не поделили-то, товарищи бойцы?
Кресало вздохнул, покрутил раненой башкой и нехотя сознался:
– Дело тут не в самогоне, гражданин следователь… Бабу.
– Чего? – опешил Абелин.
– Бабу.
– Ну, пенсионеры, вы даете! И кто она? Тоже пенсионерка союзного значения? Или на молоденькую потянуло?
– Была молоденькая… Когда-то…
– Кресало, вы можете по-человечески объяснить?
– Да я объясняю! Мы с Гвоздюком, когда молодые были, за одной девкой ухлестывали. Девка была, гражданин следователь, самый сок! Что вдоль, что поперек…
Тут глаза Кресало, как показалось Абелин, даже затуманились.
– Но и вертихвостка, блин, была та еще. Она не только нам, а еще десятку парней головы морочила. Ну, вот Гвоздюк, когда мы уже самогону-то напробовались, и говорит: а Верка меня все равно больше любила! И так ему от этого хорошо стало… Аж весь замаслился, как блин! Ага, я ему говорю, любила она тебя, особенно когда мы с ней на ноябрьские на чердаке вдвоем пристроились! Уж так, говорю, любила, прямо по-всякому… Ну, тут он прямо озверел и на меня с кулачищами… А я вижу, деваться некуда, он-то всю жизнь сильнее меня был, ну и успокоил его – тубареткой по башке.
– Табуреткой, – автоматически поправил его Абелин, на которого рассказ старого зануды произвел сильное впечатление.
– Так я и говорю – тубареткой, – согласился Кресало.
– Ну, и что с ней стало? – спросил заинтригованный Абелин.
– С Веркой, что ли? А что с ней, вертихвосткой, могло стать? Выскочила замуж за ветеринара приезжего, ну и спились они оба – у того же спирту дармового было сколько угодно. Померла она давно, Верка… Вертихвостка чертова!
Абелин с изумлением и невольным уважением смотрел на старого зануду, которого, как ему показалось сначала, уже ничего не интересовало в жизни, кроме теплых ботинок. А оказалось, что в нем бушуют страсти по