Живописец короля. Петер Хакс
Я не в настроении, госпожа О’Мерфи. Поговорим об этом в другой раз.
О’Мерфи. Я посмотрела квартиру, которую отводит нам домовладелец, господин Лемегр. Говорю вам, я не привередлива, но квартира скверная. Под ней какая-то жуткая кухня, а там по нескольку раз жарят на одном и том же сале, и вся вонь идет наверх, в квартиру. Представляете, как воняет прогорклое сало?
Буше. Вопрос не вызывает у меня желания отвечать.
О’Мерфи. Вы должны принять решение.
Буше. А какая польза этому Лемегру от нашего переезда?
О’Мерфи. Ту квартиру он не сдаст никому, а эту еще сможет всучить какому-нибудь бедняку.
Буше. Я же еще вчера сказал: Не морочьте мне голову этим вздором, я не собираюсь изменять своим привычкам.
О’Мерфи. Сказали? Господину Лемегру?
Буше. Себе.
О’Мерфи. Вы обращаетесь к себе на «вы»? А я и не знала.
Буше. Я еще не потерял к себе уважения.
О’Мерфи. Ко всему прочему, в той квартире над кухней всего одна-единственная комната. Нет даже закутка, который можно отгородить.
Буше. Вот видите, наш спор зашел в тупик. Мне нужен свой угол. Поймите меня правильно: я вас не прогоняю; ночью вы мне не мешаете, поскольку по ночам я сплю, но днем мужчине нужно иметь возможность уединиться, женщинам это не столь необходимо.
О’Мерфи. Вы используете эту возможность, чтобы выпустить газы.
Буше. А если и так?
О’Мерфи. Я слышу запах даже через занавеску.
Буше. Но все-таки за занавеской мне удобнее.
Стук в дверь.
Вот вам доказательство необходимости уединения. Некто добивается аудиенции, и я удаляюсь. (Уходит.)
О’Мерфи открывает дверь. Входит Фрагонар, располневший, потрепанный.
Фрагонар. Ну, вот и я.
О’Мерфи. И что?
Фрагонар. Мы договаривались о встрече.
О’Мерфи. Неужели, сударь?
Фрагонар. Вы обещали со временем сообщить мне подробности об Оленьем парке.
О’Мерфи. Господин Фрагонар!
Фрагонар. Собственной персоной, госпожа О’Мюрф.
О’Мерфи. Моя фамилия – О’Мерфи.
Фрагонар. Милостивая государыня, я умею произносить английские имена по-английски. О’Мерфю.
О’Мерфи. О’Мерфи.
Фрагонар. Звучание вашего имени навеки запечатлелось в моей памяти. О’Мерфю.
О’Мерфи. О’Мерфи.
Оба смеются.
Проходите же, господин Фрагонар!
Фрагонар. Глазам не верю! «Одалиска» у вас! Я считал ее без вести пропавшей, как и множество других вещей старого доброго времени, а она стоит именно здесь, на прежнем месте. А вы совсем не изменились, госпожа О’Мюрф.
О’Мерфи. Все шутите, проказник. Я уж и забыла, что была когда-то такой.
Фрагонар. Поверьте, вы и сейчас такая.
О’Мерфи. Такая вот сдобная