Таинственный остров. Жюль Верн
в темноте. Другие, более проворные на лету, поднимались целыми стаями и проносились, словно тучи.
Моряк по крикам птиц догадался, что это были чайки и поморники. Пронзительные крики птиц перекрывал ужасный рев бушующего моря.
Время от времени несчастные останавливались, громко кричали и прислушивались, не ответит ли кто.
Они рассчитывали, что, подойдя ближе к тому месту, где пропал инженер, смогут услыхать лай Топа, даже если сам Смит будет не в состоянии подать голос.
Но ничего не было слышно, кроме шума морских валов и неустанного клокотания прибоя.
Маленький отряд снова двинулся дальше, исследуя извилины побережья.
Пройдя таким образом минут двадцать, путешественники вынуждены были остановиться, увидав перед собой белые гребни пенившихся волн. Дальше земли не было. Они очутились на оконечности острого мыса, через который валы перекатывались с ужасным ревом.
– Это мыс, – сказал моряк. – Надо вернуться назад, но держась правой стороны, – тогда мы придем на настоящую землю.
– А если он там! – возразил Наб, показывая на пенившиеся в темноте волны.
– Ну, покричим еще, может, он услышит!
И все в один голос стали громко кричать.
Никто не отвечал.
Они подождали временного затишья и снова начали звать.
Снова никакого ответа.
Тогда они направились обратно, в противоположную от мыса сторону, по совершенно такой же песчаной и каменистой почве.
Пенкроф заметил, что берег чем дальше, тем становится круче, что почва поднимается, и ему казалось, что утес, на котором они теперь находились, должен был соединяться длинной полосой земли с высоким побережьем, неясно видневшимся в темноте.
Птицы реже попадались на этой части берега. Море уже не так волновалось, не так шумело, и даже можно было видеть, что движение валов в этой части океана заметно уменьшалось. Тут почти не слышно было прибоя морских волн.
Моряк по всем этим признакам заключил, что берег, начиная от мыса, образует род небольшой полукруглой бухты, которая была защищена выдававшимся мысом со стороны открытого моря.
Но, следуя в этом направлении, путешественники двигались к югу, то есть в противоположную сторону от той части берега, куда мог бы добраться Смит. Они прошли уже полторы мили, а на побережье все еще не было видно никакого поворота, который направил бы их на север. Путешественники, несмотря на всю усталость и изнеможение, шли по изрытой почве с таким же мужеством, каждую минуту надеясь, что вот-вот они наткнутся на этот желанный крутой поворот к северу.
Каково же было их отчаяние, когда, пройдя около двух миль, они снова были задержаны морем, очутившись на каком-то высоком мысе, образуемом крутыми скользкими скалами.
– Мы, господа, на островке! – сказал Пенкроф. – И прошагали его с одного конца в другой!
Замечание моряка было справедливо. Они были выброшены не на материк и даже не на остров, а на небольшой островок, который в длину имел не больше двух миль и ширина которого тоже, по-видимому, была