Страсть и бомба Лаврентия Берии. Александр Лапин
змеиные глаза, выглядел эдакой коброй.
– Ну что, Лаврентий? Сочинил записку? – прямо в лоб с некоторой долей издевки в голосе и легким кавказским акцентом спросил Джугашвили.
– Вот! – Лаврентий Павлович положил на стол коричневую папку. – Я хочу отметить, что это клевета…
– Ты не кипятись! Давай я почитаю!
И, взяв в руки красный карандаш, Иосиф Виссарионович начал штудировать скорбный совместный труд Меркулова и Берии, а Лаврентий Павлович в это время сидел как на иголках за другим концом стола и тоскливо смотрел в обитый карельской березой потолок.
Никто не мог бы угадать, о чем в этот момент думал «отец народов», какие мысли и эмоции скрывал этот покатый, закрытый густыми черными жесткими волосами лоб.
Хозяин оторвался от папки и сказал:
– Значит, говоришь, что ты не служил в мусаватистской контрразведке, а только работал по заданию партии в молодежной азербайджанской организации «Гуммет»?
– Да, так! Да!
– Поверим. Папочку-то я оставлю у себя. Пусть полежит. А ты мне вот что скажи, Лаврентий. По поводу «Интуриста». Ты предлагаешь «Интурист» передать из НКВД обратно в Наркомат внешней торговли. Тут ты хорошо мыслишь. Правильно! Ведь если наши противники узнают, что он числится за «внутренними делами», то начнут этот факт использовать. Травить в прессе.
Лаврентий Павлович понял, что гроза миновала. Сталин принял к сведению его объяснение и не хотел больше говорить об этом деле. Облегченно выдохнув, Берия стал добавлять от себя:
– Будут мешать работе. Называть их филиалами НКВД… Затруднят работу…
Потом разговор зашел об обстановке в наркомате. О том, что погранохрану надо ставить по-новому. Что нужна оперативная связь. Люди нужны. Новые кадры. Вооружение…
И пошли вопросы. Вопросы. Детали…
Он уехал с Ближней дачи уже под вечер. И только тогда почувствовал, что напряжение окончательно рассеялось, когда за его машиной захлопнулись зеленые ворота.
«В этот раз пронесло. Но документы остались у него. Значит, в любое время он может достать их из архива и пустить в ход. Впрочем, на таком крючке нахожусь не я один. Наверняка на каждого у Кобы есть немалый компромат. Так людьми проще управлять. А в случае чего и избавляться от них.
Есть у меня еще одна загвоздка, связанная с этой книгой по истории партии. Соавторы мои разболтались о том, что это якобы не я ее написал. И надо с этим делом разобраться немедленно. А то ведь если дойдет до вождя, то он может принять какое-нибудь другое решение. С волками жить – по-волчьи выть!»
Машина въехала во внутренний двор здания на Лубянке. И, озабоченный новой проблемой, Лаврентий Павлович быстро поднялся к себе в кабинет. Зажег свет, сел в кресло, задумался на минуту. Поднял трубку.
Зашел Людвигов.
– Позови Кобулова! – резко скомандовал он.
Через минуту (как будто ждал) появился грузный Богдан Кобулов.
– Слушай! Надо срочно закрыть это дело!
– Какое?
– То,