Призрак Ивана Грозного. Елена Усачева
прошептал Мишкин. – Бежим в подвал, пока они со своих портретов не повылезли.
Ребята пробрались вдоль темных стен, спустились к спортзалу, где находилась физкультурная раздевалка. Но тут их встретило неожиданное препятствие – подвал был закрыт на большой висячий замок. А по коридору за ними уже накатывало эхо шагов, голосов и шорохов. Коля громыхнул железной решеткой, надеясь, что эта дверь откроется так же, как и входная. Но решетка была закрыта надежно.
Из-за поворота появился директор. Голова его снова отвалилась, он держал ее под мышкой. В другом щупальце у него была зажата старинная стрелецкая секира.
– О-о-о! – взвыла голова. – Снова наш послушненький ученик пришел. Умный ученик, почтенный ученик. Он всегда делает уроки, слушается старших и не обижает друзей. – Секира взлетела в сторону ребят. – Ты почему не на уроке?
– К-каком уроке? – заикаясь, спросил Мишкин, внимательно следя за перемещением опасного оружия. – Ночь ведь, Иван Васильевич.
– А послушненькие детки уже давно за партами своими сидят. – Голова директора в руке качнулась. – Пойдем со мной, – поманил он. – На первый раз опоздание на урок тебе простится.
Длинное щупальце метнулось в сторону Кольки и схватило его за плечо. Оторванная голова оказалась прямо напротив него.
– Пойдем, пойдем, – шептали синюшные губы, не забывая при этом улыбаться.
Мишкин на полусогнутых ногах поплелся за директором. Взгляд желтых глаз Ивана Васильевича приковывал к себе, не давал дернуться и убежать. В полуобморочном состоянии Колька дошел до третьего этажа. Директор толкнул первую дверь направо, ту самую, куда Мишкин заглядывал в прошлую ночь.
Сейчас класс был ярко освещен огромной луной, висевшей как раз напротив окон. За партами сидели ученики. У доски топтался историк с совиной головой и птичьими лапками вместо рук. Увидев вошедших, он обрадованно защелкал, заклекотал, радостно взмахнул лапками.
– Кто пришел, кто пришел! – воскликнул он, и все головы тут же повернулись к вошедшим.
Колин взгляд перебегал с одного синюшного лица на другое, пока за третьей партой он не заметил Вику Будкину с неизменными крупными бусами на шее. Рядом с ней сидел Женя Краскин, в руках у него снова была перьевая ручка. А перед ним лежал журнал!
Коля бросился вперед. В графе было уже выведено «Мишкин». Женя, обмакнув перо в чернила, приготовился писать имя.
Разбежался!
Мишкин захлопнул журнал, опрокидывая пузырек с чернилами. Черная краска брызнула на белое лицо привидения.
– Замечательно! – выдавил из себя пищащим голоском Николай Сигизмундович. – Как мы рады тебя видеть!
Мишкин, прижимая к себе журнал, стал пятиться по проходу обратно.
– А мы тут как раз эпоху Ивана Грозного проходим, – щелкая клювом, приговаривал историк. – Очень интересная тема. Посиди с нами.
Коля допятился до двери, но тут дорогу ему преградил директор. Наставив на него секиру, он с неизменной улыбкой промурлыкал:
– Куда