Избранные труды. А. Н. Трайнин
этом еще раз находит подтверждение то, что понятия преступления и состава преступления не тождественны.
Самый факт участия нескольких лиц в хищении социалистической собственности не дает достаточных оснований для квалификации их преступных действий как хищения группой. Так, в определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 17 декабря 1949 г. по делу Л. и др. указано:
«Л., К. и С. признаны виновными в том, что они по сговору между собой похитили из колхозного сарая 43 кг табаку, который при обыске у них был обнаружен и возвращен колхозу.
Из материалов дела видно, что никакого предварительного сговора между осужденными в совершении хищения табака не было. Вечером Л., К. и С. возвращались из клуба и, проходя мимо сарая, где сушился колхозный табак, зашли в этот сарай с тем, чтобы попросить у сторожа покурить. Сторожа в сарае не оказалось, а сарай, как всегда, был открыт, и каждый из осужденных набрал по нескольку ниток табаку; похищенный табак каждым из них был унесен к себе домой. Каждый из осужденных действовал самостоятельно и независимо друг от друга, и поэтому у них оказалось обнаруженным разное количество табаку.
При этих условиях преступления поименованных лиц надлежало квалифицировать по ст. 3 названного Указа от 4 июня 1947 г., а не по ст. 4 того же Указа».
Самостоятельного рассмотрения заслуживает вопрос о соучастии гражданских лиц в воинских преступлениях, частных лиц – в должностных преступлениях и др.
Вопрос о соучастии в воинских преступлениях прямо разрешен в законе: согласно примечанию 2 к ст. 193 УК РСФСР «соучастие в воинских преступлениях лиц, не упомянутых в настоящей статье (т. е. не военнослужащих и не военнообязанных), влечет за собой ответственность по соответствующим статьям настоящей главы».
Вопрос об ответственности частных лиц за соучастие в должностных преступлениях несколько сложен. В буржуазной литературе настойчиво проводится различие между так называемыми «чистыми» должностными преступлениями и так называемыми «смешанными» должностными преступлениями. К первым обычно относят злоупотребление властью, превышение власти и бездействие власти; ко вторым – должностной подлог и должностную растрату. В соответствии с этим различением буржуазная теория выдвигала тезис, что в так называемых «чистых» должностных преступлениях частные лица соучаствовать не могут; они могут отвечать лишь за соучастие в так называемых смешанных деликтах, в которых элементы должностных нарушений сочетаются с общеуголовными элементами[159]. Эта точка зрения издавна проводилась судами царской России. «Мнение» Государственного совета по делу Я. и К. от 4 ноября 1873 г. выражалось в следующем: «Преступления по должности или по службе, как то показывает и самое их название, принадлежат к разряду преступлений, особенно в том смысле, что они могут быть совершаемы только служебными или должностными лицами, в противоположность преступлениям общим,
См., например, Ширяев, Взяточничество и лиходательство, стр. 25.
Эта точка зрения проскальзывала и в советской литературе, см., например, Попов, Соучастие частных лиц в должностных преступлениях («Еженедельник советской юстиции», 1924 г., № 31), отчасти Немировский, Советское уголовное право, М., 1926, стр. 156.