Тени Мали. Вадим Фефилов
последние месяцы ей часто снились одни и те же фантазии о будущей жизни в Скандинавии. Она сделает у датчан карьеру, но потом обязательно вернется на родину, в горный Йемен.
Прямо сейчас возвращение невозможно и очень опасно… Наемник Гленн, инструктор по боевой подготовке в академии, нередко повторял курсантам: «Лучшее лекарство от депрессии – подцепить красивую телку в баре, но поскольку вы сами девушки, да еще и мусульманки, то извините, пожалуйста, – пятьдесят отжиманий от пола на кулаках. Упор лежа принять!»
Она отошла подальше от лагеря, сняла куртку, легла на чуть теплый песок и медленно поднялась на кулаках.
– Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать…
Со стороны бивуака послышался шорох шагов. Ей пришлось подняться. Отряхнула песок с рук и коленей.
– Ты беспокоишь меня гораздо больше, чем этот наш непоседливый паренек, мадемуазель Медина, – сказал дядюшка Орион. – Так что тебя не устраивает?
– Позавчера в штабе командующий выставил меня за дверь. И мне до сих пор неизвестны детали операции.
– У командующего просто нервы пошаливают.
– Они у него не пошаливают, когда он поручает мне кое-какие дела.
– Мадемуазель Медина, наши с ним отцы боролись за независимость туарегов еще в шестидесятые; мы сами участвовали в туарегском восстании девяностого года. Я неплохо знаю его… В общем, можешь спрашивать, отвечу на любые вопросы.
– Французские репортеры прилетели в Тимбукту на транспортном самолете. Они и обратно могли бы улететь с военными. Быстро и безопасно. Почему собрались ехать на машинах?
– Да они и планировали обратно с вояками лететь, но связник вдруг сообщил, что журналисты надумали двигаться до столицы Бамако на внедорожниках.
– Зачем? Это же двое суток по пустыне и горам.
– Нам неизвестно. С их стороны – глупость, на самом деле.
– А если их будет сопровождать французский спецназ?
– Придется отправлять целую колонну в зону племен. Никто не станет потакать сумасбродству журналистов.
– Предположим… Еще Орел мне сказал, догоны вооружены автоматами.
– И что?
– Если догоны начнут стрелять, придется их ликвидировать.
– Тебя это пугает?
– Одно дело – воевать с французскими интервентами, которых сюда никто не звал… Но расстрел международной прессы – совсем другое. Это уже военное преступление.
– Я прибегаю к Аллаху за помощью против шайтана во имя Бога Милостивого и Милосердного! – забормотал старик. – Никто с журналистами воевать не собирается… Их догоны сами отдадут свои автоматы. И еще спросят, не сварить ли нам сладкий чай с пенкой.
– Сомневаюсь, но предположим…
– Мы только заберем съемочную аппаратуру. И отправим журналистов в столицу целыми и невредимыми. До самого Севаре их будут сопровождать наши люди.
– И всё?
– Нет, мадемуазель Медина, не всё… Мы притворимся съемочной группой из Алжира. Поедем на интервью