Цефеиды. Кассиопея. Ханна Ким
обернут, и бросает быстрый взгляд на Чонхо. Мельком совсем, не хочет долго смотреть на его взволнованное лицо, не нужно ему беспокойство чужое через себя пропускать, ни к чему оно ему. Ни к чему, но он все равно его получает. Вот только встает оно комом в горле, и сглатывать совсем не получается.
Он молча жует кимпап и краем уха слушает чужое восторженное щебетание – на лабораторной по биологии Чонхо поставили в пару с самой красивой девочкой в классе. Мингю иногда прерывается, чтобы отхлебнуть воды из стакана, и жует все медленнее, с беззвучным внутренним вздохом думая о том, что сам не прочь опять стать школьником и быть счастливым от какой-нибудь ерунды вроде красивых одноклассниц.
Но одноклассницы уже все замуж вышли давно и детей нарожали, а Мингю сидит на крохотной кухне чужого дома, ест приготовленный не его мамой кимпап и слушает двенадцатилетнего мальчишку, который не его брат. У кого-то за плечами блестяще оконченный университет, карьера в двух шагах от своего пика, брак и, может, даже развод. А у Мингю только друг детства Санхён со старыми домами на задворках Синчхона, голосистый школьник Чонхо, чья мама вкусно готовит, да бывший одноклассник Тэён с ворохом неуместных шуточек и порой абсурдным поведением. Мингю просто король этого мира, не иначе.
– Ух ты! – слышит он чужой восторженный возглас со стороны кладовки, когда моет кружку в раковине.
– Что такое?
– Ты вообще видел это зеркало? – кричит ему Чонхо. – Иди сюда!
– Да видел я его, – ворчит Мингю, ставя кружку в сушилку, но все равно идет на знакомый голос. – Хватит копаться в чужом хламе, лучше пойдем фильм посмотрим, если ты все еще не собираешься домой топать.
Чонхо мотает головой и продолжает с ярким восхищением в глазах ощупывать деревянную раму зеркала, об которое Мингю часом ранее чуть не убил свой ни в чем не повинный мизинец. Он выдыхает шумно и цокает языком, все-таки переводя взгляд на огромное зеркало. Наверное, оно и вправду красивое – Мингю не может сказать точно, ибо не ценитель антиквариата совсем, да и зеркала не особо любит. Тем более огромные такие. Тэён как-то сказал ему, что это потому, что он просто отвергает себя и отказывается принимать реальность. Возможно, прав он был, но точно не во всем – реальность Мингю принял давно уже. А вот себя, кажется, так и не вышло.
У зеркала резная рама из дерева красноватого оттенка; витиеватые узоры складываются по бокам в причудливые цветы, чуть выше – в ветви деревьев, на которых сидят птицы. Чонхо осторожно ощупывает раму, чуть надавливая пальцами на лепестки деревянных цветов; от его дыхания запотевает поверхность зеркала. Он поворачивается к Мингю, блестит глазами своими и просит:
– Поставь его у себя в спальне.
– Что? Еще чего, ни за что, – мотает головой Мингю и собирается уже выйти из кладовки, но его хватают за рукав футболки.
– Хён, – тянет Чонхо, – ну пожалуйста. Оно же красивое такое, ты посмотри, – продолжает уговаривать. – Если совсем не понравится, то уберешь потом. А? Ну давай, – делает щенячьи глаза.
– Тебе