Все, что от тебя осталось 2. Кати Беяз
гормон эпинефрин. Из-за него животный крахмал в печени превращается в животный сахар, таким образом компенсируя катастрофические потери ресурсов. Так мы переживаем шок. Но адреналин… Адреналин это крайняя мера со стороны организма. Его спонтанный выброс разгоняет сердце до жуткой тахикардии. Начинаются сильные приливы крови, что провоцируют в свою очередь неуправляемые судороги. Эти симптомы совпадают с теми, какие бывают у диабетика во время инсулинового шока, состояние пациента схоже с некоторыми формами эпилепсии. Поэтому когда меня спросили, что могло произойти, я не задумываясь ответила: он до смерти испугался.
Геннадий часто заморгал. Он явно ожидал другого объяснения, задавая вопрос.
– Мне очень жаль, – на выдохе произнес мужчина. – Когда он придет в сознание, мы обо всем узнаем…
– Когда, – ручьи слез по ее щекам потекли быстрее. – Никто не знает когда! Теперь он всю жизнь будет нуждаться в гормонах, поражение надпочечников необратимо. Но главное, разумеется, чтобы он пришел в себя.
Капитан полиции нежно взял ее за руку и вкрадчиво произнес:
– Маш, он вернется, он сильный…
– Нет, – она отдернула ладонь, – ты понятия не имеешь как там! Однажды… – ее голос на мгновение пропал. – Однажды я там была. Совсем недолго. Но мне хватило. И теперь я точно знаю: если Антон не вернется через три часа, мне нужно вытаскивать его оттуда. Так мы договорились. Еще тогда, в самом начале пути.
– Договорились это хорошо, – сглотнул Васильев, – только как он узнает ТАМ, что ЗДЕСЬ прошло три часа?
– Пока что нам удалось выявить два признака, по которым распознается время. Один это вода. Если она где-то протекает, то ее уровень будет постепенно увеличиваться. В их мире вода подчиняется тем же законам, что и в нашем.
– А если нет воды?
– Если воды нет, то примерно через три часа за живым на том свете начинают охоту. Душа, связанная с физическим телом, выглядит для обитателей астрала иначе. И одно существо чувствует подобных туристов быстрее остальных.
– Кто? – свел брови Васильев.
– Страж!
Палата погрузилась на время в тишину. Все это звучало для Генадия странно, если не сказать эфемерно. Однако, множество раскрытых дел в его арсенале при непосредственной помощи Колесникова заставляли верить и в астрал, и в стражей.
– Маш, ну хочешь я туда пойду!
Она посмотрела на него сквозь слезы.
– Я в стольких переделках побывал. У нас отличная подготовка и стрельба каждую неделю…
– Гена! – оборвала Мария Павловна. – Там не надо быть героем. Смелость только мешает. Чтобы выжить в том мире надо быть трусом. Осторожным трусом. Понимаешь? Здесь ты знаешь своего врага, видишь его в лицо и можешь застрелить, если придется. А там… Там твоим врагом могут оказаться воспоминания, души давно умерших дорогих тебе людей и даже ты сам. Все слишком непредсказуемо для человека неподготовленного психически и морально. Нам нужен опытный проводник, для кого астрал знакомое место.
Геннадий тяжело вздохнул и взглянул